— Это несправедливо! — в шутку возмущался я.
— Это вас, мужиков, Бог наказал за несправедливое отношение к женщинам, — отвечала жена.
Теперь, вот, бывшая жена, опять пожинала милости божьи, я старался случайно не сорвать свой единственный оргазм, — надо же было оставить продукт женщине!
Мы поменялись местами. Теперь Татьяна сидела на мне, как звезда на новогодней елке. Она то приподнималась, то опускалась, меняя ритм с медленного на быстрый, затем наоборот. При этом она кончила пару раз. Выдержать такое долго было невмоготу.
— Я готов, — прошептал я, сдерживая себя из последних сил.
Татьяна слезла с меня и начала заниматься тем делом, с чего начала. "Теперь можно", — облегченно подумал я и отпустил свое семя на съеденье моей бывшей жене.
Наставить рога своему сопернику — новому мужу моей бывшей жены, — о чем еще можно было мечтать? Домой я возвращался с чувством удовлетворенного достоинства.
— Как там у тебя дела в КМО? — спросила Татьяна перед моим уходом, — Говорят, ты в Данию собираешься?
— В Данию? — изумился я. Мне казалось, что Сергей Геннадиевич давно похоронил эту идею. — Может быть. Во всяком случае, документы я уже собрал.
Гадать, откуда моя бывшая жена знает об этой поездке, не пришлось. Похоже, ее новый муж знал больше о планах председателя КМО. Может быть, в этом и была разгадка столь легкой сговорчивости Татьяны?
Дальнейшая судьба моей бывшей супруги повернулась так, как я даже предположить не мог. Примерно месяца через три после возвращения делегации КМО из Швеции, к нам в офис, вся в горючих слезах, пришла моя бывшая теща и, рыдая, поведала историю о том, как ее любимая доченька вместе с новым мужем оформили гостевую визу в Швецию на неделю и… пропали. Мы с Будыко переглянулись. "Так вот почему Сеник перестал сотрудничать с КМО сразу после поездки", — подумал Сергей Геннадиевич. "Так вот почему Татьяна так легко мне дала, — подумал я, — Хотела дать деру за границу, а я был для нее запасным вариантом".
— Не беспокойтесь, как только мы что-нибудь узнаем, мы вам сразу позвоним, — успокаивал Будыко старушку, выпроваживая ее из кабинета.
Надо заметить, никаких возможностей что-либо узнать о судьбе бывших волонтеров КМО у нас и помине не было.
— История! — задумчиво вымолвил председатель КМО, стоя у окна и наблюдая за тем, как неутешная старушка скрывается за серыми колоннами.
— Как они могли уехать? — я был просто поражен.
— Наверно Сеник выпросил приглашение, пока был с нами в Швеции, и по нему получил визу здесь.
— Но как можно остаться в совершенно незнакомой стране? Без гражданства, без работы, без крыши над головой и без денег?
— Тебе лучше знать, ты же прожил с Татьяной десять лет.
Все верно. Татьяна по натуре была авантюристкой и вполне могла подбить мужа на бегство из страны.
Возвращение делегации КМО из Швеции совпало с возвращением из Коктебеля дуэта наших литературных эстетов: писателя Юрия Афанасьевича Мамкина и поэта Владислава Власова.
— Должен сообщить вам приятную новость, — объявил на первом же осеннем заседании литературной студии Юрий Афанасьевич, — Первый тираж газеты "Литературная мастерская" готов и лежит у меня дома.
— Это действительно приятная новость, — обрадовался я, — Теперь необходимо весь тираж продать. Сколько экземпляров отпечатано?
— Десять тысяч.
Я не поверил своим ушам. Газету "Полуинтеллигент", вышедшую в двадцать раз меньшим тиражом, несколько человек продавали целую неделю. Сколько же потребуется времени для членов литстудии, чтобы продать десятитысячный тираж "Литературной мастерской"?"Положим, — соображал я, — членов литстудии гораздо больше, и, если каждому выдать штук по триста, за месяц продадим". Теоретически, задача была решаема, но, все равно, получалось как-то нескладно.
— А нельзя ли было напечатать газету небольшим тиражом, экземпляров пятьсот?
— Молодой человек, — скривился в мою сторону Юрий Афигеньевич, — Десять тысяч — это минимум. Если вы издаетесь меньшим тиражом, вас никто всерьез не воспримет.
Все стало понятно. Писателю Мамкину было стыдно издаваться меньшим тиражом, а отдуваться за это должны были члены литературной студии.