— Значит, так, — начал я выполнять свои обязанности старосты, — Мы раздадим каждому по триста экземпляров газеты. Постарайтесь за неделю все продать.
— Ничего я не буду продавать! — воскликнул Вайнштейн, — мы поэты, а не торгаши.
— Если хорошо разобраться, — поддержала его Наташа Акуленко, — То редакция газеты должна нам еще и доплачивать за публикацию наших сочинений.
— Послушайте, ребята, — растерялся я, — Это же наша газета. Мы ее сами печатаем, сами и продаем.
Однако, сколько я ни старался, убедить членов литстудии мне не удалось. Решительно никто не собирался торговать газетами. Чтобы убедить товарищей в своей правоте и увлечь их своим примером, я в ближайшие же дни забрал у Мамкина триста штук нашего издания и за неделю их продал.
Делалось это очень просто. Перед каждой экскурсией я раскладывал по креслам автобуса экземпляры газет и объявлял туристам, что они могут издание приобрести, если захотят. Как правило, люди газеты брали. Более того, обнаружив в газете мой рассказ и узнав меня по портрету, экскурсанты требовали автографа.
Так я стал купаться в лучах славы.
Продажа газет шла настолько хорошо, что я взял у Мамкина дополнительную партию. Узнав об этом, Влад прибежал на вокзал узнать, как мне это удается.
— Ты же зарабатываешь себе дешевую популярность! — воскликнул он, увидев процесс раздачи автографов.
— Это, в каком смысле? — не понял я.
— Писателя должны заметить и оценить в литературных кругах, а не на вокзальной площади.
— Площадная популярность, — поддакнул ему я, — Ты бы лучше придумал, как продать оставшиеся девять тысяч пятьсот экземпляров.
Как продать оставшуюся часть тиража, Влад придумать так и не сподобился. Такая же неудача постигла и Мамкина. Через месяц редакция газеты "Литературная мастерская" собралась на военный совет.
— На издание тиража, между прочим — заявил Юрий Афигеньевич, — я лично занял деньги, которые надо вернуть.
— Ну, я свою долю продал, — парировал я, — Даже с перебором. Убедите членов литстудии последовать моему примеру, и проблема будет решена.
— Не надо впутывать в это дело зеленых юнцов, вы с Владом втравили меня в это дело, вы и расхлебывайте.
— Позвольте, — возразил я, — А почему вы не посоветовались со мной, когда решали, каким тиражом издавать газету?
— Это с кем я должен советоваться? — Папкин встал в позу, — Я — член союза писателей, а вы кто такие?
— Мы, Юрий Афанасьевич, такие же члены редакции, как и вы, — заметил я.
— Вот и хорошо, — руководитель студии вдруг сменил гнев на милость, — Давайте обсудим вопрос об участии в убытках.
— В чем?
— В убытках. Поскольку мы все здесь равноправные члены редакции, то и убытки должны оплачивать в равных долях.
Предложение "принять участие в убытках" переполнило чашу моего терпения.
— Я не собираюсь из своего кармана оплачивать ваши неудачные решения. Скорее, я выйду из редакции.
— Будем считать ваше решение о выходе из редакции окончательным? — оживился Папкин.
— Да!
— Тогда у нас к вам нет вопросов.
С этими словами писатель Мамкин и поэт Влад повернулись и навсегда ушли из моей жизни вместе с газетой "Литературная мастерская", литературной студией Киевского Республиканского Дома Научных Работников и со всеми студийцами.