— Вот! — торжественно заявил я и выложил материалы статьи на стол председателю КМО.
— Что это? — удивленно спросил тот.
— Статья о бахаистах. Вы же направляли меня на их собрание? Я тут взял интервью у одного из них и написал статью. Можно ее напечатать в ближайшем же номере областной комсомольской газеты?
— Я думаю, — холодно отрезал Сергей Геннадиевич, — Эта тема сейчас не актуальна.
— А если в каком-либо другом номере?
— Тем более.
Так я узнал, что настоящего журналиста из меня не получится, поскольку я нарушил два основополагающих принципа демократической прессы: во-первых, не высовываться вперед со своим мнением, во-вторых, всегда отражать в статьях мнение своего босса.
Однако, история с бахаистами имела свои последствия.
Во-первых, стало понятно, что с моим английским далеко не уедешь. Я достал ксерокопию американского учебника "Streamline" и аудиокассеты к нему. Затем я купил один из первых советских плееров, который выпускался на киевском оборонном предприятии по программе конверсии. Плеер вышел громоздким и тяжелым, и поэтому его приходилось носить на ремешке через плечо. Человек с таким плеером, да еще и с наушниками, выглядел на улицах города идиотом, но я ходил с ним везде, не обращая внимания на зевак, и буквально вбивал в себе в голову тему за темой.
Во-вторых, я стал посещать собрания… бахаистов.
На это подбила меня Алла Викторовна. Она заменила в КМО исчезнувшего Сеника, и поэтому в последнее время бывала в офисе чаще меня. Заметив мой интерес к общению с иностранцами, она рассказала мне, что узнала от Джона о том, где и когда собираются бахаисты.
— Давайте сходим туда и посмотрим, — предложила она.
— Но это, похоже, религиозная секта, — возразил я.
— Нас никто не обязывает в нее записываться. Просто пообщаемся с канадцами.
Довод показался мне убедительным, и в первую же субботу мы с Аллой отправились на частную квартиру, где канадские бахаисты проводили свои проповеди. Я чувствовал себя довольно напряженно, поскольку средства массовой информации Советского Союза составили понятию "секта" настолько дурную славу, что хуже него мог быть только "концлагерь". Но все мои опасения развеялись сразу, как только мы в квартиру зашли. Здесь было около двадцати человек — пятеро канадцев и наши советские граждане, именуемые в быту "совками". Лица всех, без исключения, были отмечены благостным выражением и радушными улыбками. Чрезвычайная вежливость, предупредительность и внимание царили во всем, чтобы тут ни происходило: будь то просто разговоры с чаепитием или проповеди о великом учении Баха-Уллы.
— Мы вам очень рады, — предупреждали нас канадцы, — Но говорить будем только о Боге.
Несмотря на предупреждение, мы все же остались. Обычные проповеди в церкви, на которых мне доводилось бывать, создавали ощущение непреодолимой стены между проповедником и паствой. Здесь же все было в точности до наоборот: проповедники были одними из нас, они были одеты, как обычные люди и говорили на простые житейские темы. Вдобавок ко всему, они были канадцами, что поднимало статус собрания на недосягаемую высоту, поскольку "совки" имели обыкновение обожествлять все, что плыло к нам с запада. Заморские гости в той или иной степени владели русским языком, но очень радовались, когда к ним обращались по-английски. Алла Викторовна с порога перешла на английский, и я, глядя на нее, начал вставлять в разговор фразы на английском языке, разумеется, там, где мне это удавалось.
Целью собраний было расширение общины бахаистов в Киеве. Однако никто из проповедников не настаивал на немедленном вступлении в секту.
— В должны сердцем почувствовать зов Господа, — учили они нас.
"Зова Господа " я пока не услышал, и ходил на собрания просто из любопытства и ради общения с иностранцами, но меня поразил некий Михаил, который уже на второй встрече пылко заявил миссионерам:
— Я чувствую зов Господа и готов вступить в ваши ряды.
Для кого угодно это показалось чудом, но только не для меня. Много лет я потратил на изучение психологии человека и прекрасно знал, что убеждения в момент не меняют. Более того, каждый человек, на основе жизненного опыта, вырабатывает свою собственную философию, свою систему ценностей, которая потом не меняется на протяжении всей жизни.
Проще говоря, Михаил врал канадцам.
К моему удивлению, канадцы восприняли заявление Михаила, как само собой разумеющееся и назначили ему дату инициации. Похоже, их не интересовали истинные намерения новообращенного бахаиста. О том, что на самом деле было нужно канадцам, я узнал на том собрании, на котором была назначено посвящение Михаила в новую веру.
Разумеется, меня туда никто не приглашал, поскольку никакого желания вступить в секту я не изъявлял даже после пятого собеседования. Дату и место встречи выведала Алла, и мы пришли туда вдвоем, как обычно.
Никто не удивился нашему неожиданному появлению, и проповедники были так же радушны, только на саму церемонию нас не пустили, объяснив это малыми размерами комнаты и большим количеством приглашенных.