Но в тот момент, когда я должен был вот-вот извергнуться, Венька выпустил "игрушку" изо рта, сжимая ее ствол всей широкой ладонью, и быстро привстал, прижимаясь ко мне вплотную. Наши бравые "бойцы" опять оказались рядышком и неистово терлись друг о дружку: это ладонь Вениамина, обхватив одновременно оба могучих и крепких ствола, не давала им хотя бы на миллиметр отстраниться! И через мгновение они, не выдержав этой жутко приятной пытки, окатили нас тяжелыми струйками теплой и липкой спермы…
Случившееся таким неожиданным образом "извержение" сразу двух "вулканов" только раззадорило нас. Мы стали втирать белеющие струйки в разгоряченную кожу друг друга, слизывая скатывающиеся капельки и вновь поднимаясь, чтобы увидеть довольное лицо партнера и поцеловать его. Эротическую "игру" пришлось-таки ненадолго прервать — мы, продолжая ласкаться, решили выйти в предбанник и малость перекурить, прийти в себя. (Кстати, не мешало бы проверить заодно: крепко ли заперта входная дверь? А то вломится ненароком какой-нибудь "хрен в пальто" и застанет двух голых проказников в "третьей позиции"!)…
Вениамин, присев на чистую простыню, заботливо разложенную мной на широкой деревянной скамье в самом дальнем углу, где не горела ни одна лампочка, охотно поделился не только душистой сигареткой, но коротким рассказом о себе. Еще в школе (два или три года назад) он стал объектом сексуального внимания со стороны одного из одноклассников. Оставаясь после физкультуры в раздевалке, они частенько дрочили друг у друга на спор: кто больше раз сможет кончить? Тот паренек и научил Веню "сосать вафли" — то есть глотать сперму ("с проглотом"), обсасывая полностью весь член и вылизывая всё, до капельки… Такое откровенное признание я слышал впервые, и оно, признаться честно, очень сильно подействовало. Мы как-то машинально и незаметно придвинулись друг к другу вплотную и, лаская свои поднимающиеся "концы", возбудились с неимоверным азартом. Венька примостился передо мной и раздвинул в стороны бедра, ухватившись за "хоботочек"; его другая рука массировала мою промежность, нежно проникая в самую дырочку. Я понял его желание войти в меня, но останавливало то, что его "агрегат" был крупного калибра, а под рукой у нас, как назло, никакой смазки! Уловив мои сомнения, Веня сразу же заверил, что постарается сделать всё как можно осторожнее и приятнеё, чтобы не причинить мне боли…
Мы оба чувствовали огромный прилив сил, волновались и переживали, охваченные этой безумной страстью. Уложив на спину во всю длину скамьи, он стал приподнимать меня за свисающие ноги и, разведя их в стороны как можно шире, начал пристраиваться "с тыла", перед тем обильно смочив слюной красную "шишечку"-головку своего члена. Но едва лишь только несильным толчком он вдвинул ее в отверстие, как я непроизвольно вскрикнул: боль прожгла меня насквозь, словно током. "Ничего, — успокаивал он, — терпи, Ленька! Ты ж мужчина!.." — и какими-то волнообразными рывками, продвигаясь как штопор вперед, стал медленно двигаться внутри меня, все глубже задвигая в мою "пещеру" свой мощный член… Я обомлел — и от испуга, и от нескончаемого удовольствия, и от предстоящей радостной вспышки оргазма… В глазах потемнело — только слезы скатывались по щекам; Вениамин, склоняясь ко мне и что-то беззвучно шепча, задыхался от каждого нового толчка, но все так же шевелил своей "дубиной" где-то уже глубоко внутри, вызывая тем острые ощущения во всем моем разгоряченном и влажном от пота теле… Я еще ни разу не испытывал подобного наслаждения — и потому был счастлив безгранично!..
… А завершилось все это "игровое буйство" довольно быстро: мы оба бурно кончили (Веня — первым, я же чуть запоздал, но лишь на какие-то доли секунды)…
И с этой весенней субботней помывки, так неожиданно сблизившей нас, мы не расставались с Веней до самого моего дембеля, находя всегда удобный момент для новых "проказ и забав" наедине…