Глава 1
Завтра мой 40-й день рождения, и я реально понимаю, что теперь жизнь пойдет под гору и жизненные знания мне придется больше использовать, чем пополнять. Наверное, стоит взглянуть с жизненного пика на пройденный путь. Пусть он пока не слишком длинный и, надеюсь, впереди дорога достаточная долгая, но уже есть что вспомнить и попытаться оценить поворотные моменты.
Осень 1993 года. Мне, начавшему тогда четвертый учебный год в институте, было трудно понять и оценить перемены, произошедшие в стране за последние пять лет: все эти ГКЧП, подписанные договоры, несуществование СССР. К тому же на Украине все эти события проходили вяловато. Там, как всегда, людей волновала земля, погода, колорадские жуки и прочие житейские проблемы. Люди не верили, что что-то кардинально изменится, хотя и надеялись, что они будут жить в стране, похожей хотя бы на Чехословакию. Мы не жалели за пионерско — комсомольском прошлым и еще наивно верили, что Украина быстренько станет европейской страной. Лично я о политике не задумывался, и не любил рассуждающих со стаканом водки в руке, куда стране идти и что делать. В то время я просто учился и верил, что специальность, которую я собирался получить, будет востребованной.
Тогда она почему-то называлось прикладной математикой, хотя, как я потом понял, программисты в своей работе зачастую очень далеки от самой математики. К 90-м годам спрос на таких специалистов рос с каждым днем. Большинство из уже работающих были самоучками и занимались всем, что касалось компьютеров — "железом", системными вопросами, программированием. Среди них таких, кто получил специальное образование, было совсем немного. Поэтому "прикма" , как по-свойски называли эту специальность, становилась все популярнее в стране, и в том числе в харьковских ВУЗах.
Учеба мне давалсь без особого напряжения. Как и почти всем студентам, денег, конечно, не хватало и со второго курса мне удалось устроиться лаборантом на нашу кафедру. Наряду с персоналками там продолжали тащить за собой программы на больших компьютерах (мейнфреймах) .
Платили, разумеется, мизер — пол лаборантской ставки, но работать было очень интересно. Руководитель лаборатории собрал коллектив фанатов, что позволяло ему получать максимальный результат при минимальной оплате. Возможно, они работали бы и бесплатно, а то и приплачивали, чтобы им давали творить. До их уровня мне было еще тянуться и тянутся, но ребята не были снобами и щедро делились своим опытом и знаниями. С соучениками у меня тоже были дружеские отношения, хотя в их глазах, наверное, я выглядел, как их сейчас называют, "ботаником". При своем росте (160 см) и имидже заучки (хотя я себя таковым не считал) на окружающих девочек я только облизывался. Они со мной с удовольствием общались, используя меня ввиде жилетки или свободных ушей и, разумеется, прибегали ко мне за помощью, когда подходило время сдачи работ. Так, по отношению к противоположному полу, я и торчал в "зоне дружбы", даже не пытаясь оттуда вырваться.
С Леной, моей одногруппницей, у меня были особенно доверительные отношения. Мы говорили обо всем — она абсолютно не стеснялась обсуждать со мной довольно интимные вопросы, и я очень надеялся, что когда-нибудь случится чудо, и я окажусь с ней постели. Лена играла в институтской волейбольной команде. И хотя ее рост был маловат для этой игры — всего на пол головы выше меня, но как разыгрывающая, в команде она была на своем месте. Как почти все девочми из команды, она была довольно популярна среди институтских ребят, даже старших курсов, но с кем-либо из них каких-то серьезных отношений за ней не замечалось. Ребята почти открытым текстом говорили, что она лесбиянка, как и большинство спортсменок. В наших с ней разговорах мы эту тему обходили. Лично я в это не верил. Она выглядела не слишком женственной, макияж на ней был минимальный, движения резковаты — спотсменка ведь, но при этом была очень мила и привлекательна. Конечно, я помогал ей с учебой больше других. Иногда мы с ней допоздна засиживаясь в ее общаге или у меня дома.
Группа у нас была довольно активна — ездили в лес с палатками или зимой на лыжах, где, как положено, пили и сходили с ума.
В одну из таких поездок девчатам (Ленке в том числе) , пришло в голову посмотреть, какие девочки могли бы выйти из наших ребят. Я был одним из первых подопытных. Они дали мне юбочку и маечку, а Ленка сделала мне макияж. Из моих отросших за лето волос получилась неплохая прическа. Критически взглянув на свое "произведение", она сказала, что супермодель конечно из меня не сделать, но если пройтись вечерком в таком виде, то снимут обязательно. Так как нормального зеркала поблизости не было, то я мог только предполагать по реакции ребят как я выгляжу. Судя по всему, это было неожиданно неплохо. Конечно, все это было в шутку, но процесс переодевания отозвался у меня внутри совершенно необычным ощущением.
Воспоминание об этом крепко засело в голове. Интересно было — как это выглядело со сторны. Черно-белые фотографии с этой поездки давали об этом некоторое представление. Девушка на них получилась довольно симпатичная с красивыми ножками. Интересно смог бы я в таком виде быть среди людей не узнанным? Приняли бы меня за девушку? Мне, жившему в 100% гомофобном обществе, было не по себе от этих мыслей. В городе, где я вырос, было несколько громких процессов над гомосексуалистами. Они получили разные сроки заключения. Простые обыватели считали, что им еще мало дали. Некоторые были готовы их убить. Но главная тема была — как им будет хорошо на зоне. Мне лично тогда даже не приходила в голову мысль о сексе не с женщиной.
К началу октября наша лаборатория сдала проект заказчику. Я тоже в нем участвовал, из-за него я даже не поехал на лето домой к родителям. Вообще-то домой меня и не тянуло. Не то, чтобы у меня были проблемы с родителями, но с раннего детства меня приучали быть самостоятельным, так что особой потребности в общении с ними я не ощущал. Дома оставалась младшая сестра, так что за них я не беспокоился. Поначалу они подбрасывали деньжат, но с тех пор как я устроился на кафедру, они только частично помогали оплачивать жилье. Получить место в общаге было непросто, и к тому же хотелось иметь личное пространство. Мы снимали с одним парнем — тоже студентом трехкомнатную хрущевку в не очень престижном районе. Так что по деньгам выходило терпимо. Работать все лето было немного обидно, особенно когда штатные сотрудники лаборатории на месяц уезжали в отпуска, но это с лихвой окупалось неограниченным доступом к интернету.
Проект был закончен к октябрю. Отмечать сдачу проекта и полученною премию, меня потащили в один из ресторанов в центре города. Именно потащили. Меня не очень привлекали эти посиделки — пить я не любил и не умел. Снять кого-то там я не рассчитывал, но даже если бы получилось, не очень представлял, как себя вести. В ресторане по вечерам всегда было достаточно таких, которых можно было бы снять за деньги, но это было явно не для студента, ибо премия моя была чисто символическая, разве что покрыть этот поход в ресторан.
Все было хорошо до того знаменитого момента в застолье под названием "ты меня уважаешь?". Напор ребят сломил мое сопротивление, и остаток этого дня был для меня просто белым (или черным) пятном.
Очнулся я в жутком состоянии в незнакомой квартире. Пытаясь вспомнить происшедшее, начал оглядывать комнату. Она была довольно просторная, подо мной был мягкий и удобный диван. Паркетный пол. Сам я был в одних трусах. Услышав тихие шаги, я осторожно повернул голову. Ко мне подошел совершенно незнакомый мужчина лет тридцати, в пижаме и спросил, как дела. У него был приятный, не очень сильный английский акцент. Судя по всему, на моем лице было такое изумление и растерянность, что он от души рассмеялся довольно приятным и совсем не обидным смехом.
Как голова?
Пока не знаю. А что вчера было? Последнее что я помню, я сидел с ребятами за столом, и они ждали, пока я допью свою рюмку.
Ты вышел передо мной в холл ресторана и там упал на пол. Я тебя посадил, пошел сказать твоим ребятам, чтобы они тебя забрали. Когда они вышли, ты снова был на полу. Никто не знал, где ты живешь. Сам ты ничего сказать не мог. Да и ребята твои были почти как ты. Я живу в соседнем с рестораном домом. Вот и забрал тебя к себе. Все нормально?
Да, конечно. Спасибо большое. Просто мне очень стыдно. Я сейчас пойду. Только где моя одежда?
Я попытался подняться, но комната предательски закружилась перед глазами, и тошнота подступила к горлу. Увидев мое состояние, он потащил меня в коридор, где был туалет. Унитаз, судя по всему, я пугал достаточно серьезно — мой спаситель через дверь спросил, нужна ли мне помощь. Я с трудом выдавил из себя, что не надо. Умывшись и попив воды, которую он мне заботливо принес, я почувствовал себя значительно лучше, хотя и обессиленным. Я снова улегся на диван, а он принес еще стакан и протянул мне.
Это аспирин. Мне в таких случаях он помогает.
Шипучий?
Да, "Байер"
Подождав пока я допью, он спросил:
Тебя как зовут?
Миша, — почти неслышно произнес я, — А как вас?
Оставь это "вы". Я — Джонатан. Можно — Джонни.
Спасибо за все Джонни. Мне все стыднее и стыднее.
Тут мне подумалось, что он не настолько силен в русском и врядли читал русский перевод "Алисы" чтобы понять происхождение этой фразы.
Перестань, всякое бывает.
Я вообще то, не пью. Ребята затащили. Неудобно все время быть в стороне.
Я так и понял.
Ну, я вроде в норме. Так где моя одежда?
Она в стирке. Ты рвал ночью. Вся одежда была грязной. Я только поставил ее постирать.
От удивления я не знал, что сказать. Он снова рассмеялся.
Да не волнуйся, все в порядке. Еще рано. Просто я проснулся, чтобы сходить в туалет и случайно разбудил тебя. Ложись еще поспи, да и я еще посплю. Я до часу ночи с тобой провозился. Спать хочется.
Спасибо большое, — еще сильнее смущаясь, сказал я и натянул на себя одеяло.
Проснулся я от запаха кофе и жареного хлеба. Судя по звукам, Джонатан завтракал на кухне. Чувствовал я себя уже почти нормально. Видно аспирин помог.
*****
Джонни пил кофе. На столе стояла тарелка с тостами
Давай садись! Ты кофе или чай?
Наверное, чай, крепкий, без сахара. И все.
Он понимающе посмотрел на меня и пошел наливать.
Я просто не знаю, как Вас благодарить, — начал я.
Прекрати, и на счет "вы" мы же договорились. Твоя одежда уже высохла. Сейчас вытащу из сушилки.
Спасибо.
Допьешь чай, можешь сходить в душ, если хочешь.
Да, контрастный душ — это то, что надо, подумал я.
Зайдя в ванную, я осмотрелся. Собственно, самой ванны и не было. Комната была довольно просторной. В одном углу стояла импортная стиралка — автомат с сушкой, в другом — стеклянная душевая кабинка. Они только начинали становиться доступными для "простых смертных’. Посредине была большая раковина с тумбочкой внизу и большим зеркалом наверху. Возле нее стоял узкий, но высокий шкафчик. Никаких излишеств. Только самое необходимое, но удобное и качественное.
Выйдя из душевой кабинки, я не нашел полотенца, о чем крикнул Джонни. Он извинился, и сказал, что сейчас принесет. Он зашел, и я увидел что-то в его глазах, что отозвалось во мне каким-то легким волнением.
Какая у тебя гладкая и нежная кожа — сказал он, протягивая полотенце.
Я незнал что сказать, — смущенно повернулся к нему спиной и начал вытераться. Вдруг я почувствовал на своем плече, а затем на лопатке его легкое и нежное прикосновение.
Можно? — спросил он вкрадчивым голосом.
Я хотел было возразить, это было настолько приятно и возбуждающе, что хотелось крикнуть: "Не останавливайся!", но смог только выдавить сладостный стон. Постепенно его руки спустились к моим соскам и начали нежно их ласкать, затем ниже, к животу. Он прижался к моей спине всем телом, и я чувствовал сзади через его штаны упирающийся член. Моя голова пошла кругом. Я был очень возбужден, но не так, как если бы мастурбировал. Возбуждение поднималось откуда-то изнутри, от низа живота. Он одной рукой стал водить по моему вставшему члену, второй гладить сзади. Я весь дрожал. Не отпуская член, он пальцем проник сзади в мою дырочку и начал ласкать меня и спереди, и сзади. Я выгнулся и со стоном кончил. Он меня отпустил, и я чуть не свалился с ног.
Тебе понравилось? — почти шепотом спросил он.
Да, — только смог выдохнуть я.
Давай теперь я тебя помою, — улыбнулся он, — заходи снова.
Я зашел в кабинку и он, сняв штаны, зашел за мной. Его возбуждение явно еще не прошло. Налив на мочалку гель для душа, он начал от плечей, почти не надавливая тереть меня. Постепенно опускаясь вниз, он снова добрался до моего члена, но уже рукой, а не мочалкой, затем сзади рукой налил гель и стал водить рукой между половинками моей задницы. И тут я почувствовал, как он начал проникать в меня своим членом. Сердце заколотилось еще больше, но я понял, что тоже хочу этого.
Потерпи немножко. Сначала это больно, но потом тебе будет очень хорошо.
Он начал проталкивать свой член, и я сцепил зубы. Боль была вполне терпимая. Член у него был не очень толстый, и уже через минуту ощущения стали приятными. Он начал им двигать и мне казалось, что он меня заполнил всего изнутри. Я старался прижаться к нему как можно плотнее, хотелось почувствовать его всего в себе. Он ускорил движения, и я тоже уже был на грани. Тут он кончил, и его стон заставил кончить меня.
Он вышел из меня, обнял и поцеловал в шею. Я просто расплылся от избытка эмоций.
Падающая из душа вода понемногу привела нас в чувство.
Ну теперь давай и вправду помоемся, — со смехом сказал он.
Вдвоем мыться было тесновато, но мне нравилось чувствовать рядом его тело.
Он вышел первым и тут же вернулся с халатом и еще одним полотенцем, протянул мне их и сказал
я совсем без сил. Пойдем поспим еще.
Он отвел меня в спальню. Кровать у него была довольно просторная. Когда мы улеглись, он обнял меня сзади, положив руку мне на грудь. Я тут же провалился в сон.
Когда я проснулся, Джонни еще спал, тихо посапывая. В моей голове начался полный кошмар. События утра полностью вытеснили вчерашнее и теперь я с ужасом думал: неужели я педик, один из тех всеми презираемых и осуждаемых здесь типов, и которые борются за непонятно какие права границей. Что теперь делать? Вдруг все узнают. Этот ужас ворочался внутри меня. Когда Джонни открыл глаза и увидел мою физиономию, и понял мое состояние. Он улыбнулся своей мягкой улыбкой
Вы здесь ужасно закомплексованы. Не обижайся. Ты очень смелый, ты сделал первый шаг для того, чтобы понять и услышать себя, а не то, что тебе все твердят вокруг как попугаи. Будь самим собой, с уважением относись к тому, что хочется именно тебе.
Я тяжело вздохнул. Он погладил меня по плечу.
Все, встаем. Умываемся и идем обедать. Очисти свою голову от сомнений, плыви по течению и радуйся жизни!
Да, я понял.
Встряхнув головой, отгоняя мрачные мысли, я спрыгнул с кровати и пошел в знакомую мне ванну — душевую.
Тебе зубную щетку дать?
Да, если можно.
Он открыл шкафчик в ванной, и я увидел штук пять новых щеток. Он протянул мне одну.
Я вижу ты готов к неожиданным гостям.
Правило свободного мужчины — в доме всегда должно быть в достаточном количестве зубных щеток, вина и кондомов.
Так к тебе часто попадают гости вроде меня?
Вообще то нет. Я привожу иногда сюда женщин. Но с тобой у меня особый случай.
Ладно, я поверю.
Обед, как выяснилось, имелся ввиду не дома.
Я не люблю готовить, обычно хожу в ресторанчики или кафе. Иногда заказываю еду на дом. Дома только кофе. Тем более у вас еда очень дешевая и готовят неплохо.
На счет дешевизны я с ним не очень согласился. Правду говорят, что все относительно.
Был теплый субботний осенний день. Хотелось просто прогуляться и никуда не спешить, но опустевший желудок требовал свое.
Я центр не очень хорошо знаю. Давай зайдем в какую-нибудь кафешку попроще поблизости.
Не переживай. Неужели я тебя не накормлю обедом. Пойдем, мы уже близко.
Он завел меня в один из новых ресторанчиков, которые тогда появлялись и исчезали как мыльные пузыри. Там было довольно уютно. Посетителей было мало — в два часа дня их работа только начиналась. Джонни заказал и за меня, видимо он не был уверен в моем опыте в этом деле. И был прав. Мои посещения ресторанов можно выло посчитать на пальцах, при том одной руки. Такого вкусного антрекота, как нам там подали, я до этого момента еще не ел. Вино он заказывать не стал. Когда мы оттуда вышли он, как бы угадав мои мысли, сказал:
А теперь можно и прогуляться. Погода просто отличная.
Да, то что надо.
Мы просто не спеша пошли по улице.
Джонни, ты вообще откуда, что ты здесь делаешь, на Украине? У меня такое чувство, будто я тебя давно знаю, хотя не знаю о тебе ничего.
Что ж. Я американец. От одной довольно крупной американской фирмы продаю здесь автомобили. Как вы их называете — иномарки. Стараюсь американские, но и европейские тоже. В основном — новые. Приехал сюда из Чикаго. Там у меня квартира.
И семья?
Была. Я разведен. У меня есть сын. К сожалению, мы редко видимся.
Так ты и с женщинами? …
В основном с женщинами. Ты скорее исключение.
Но мужчины до меня у тебя были?