К восьми вечера прибыли к ресторану. Тут нас ждал ужин и расставание со второй группой. Буфет еще работал, спецом ожидая нас, последних для них в этот день.
Опять последовали закупы спиртного и минералки. Впереди была целая ночь пути — решили основательно оторваться за это время.
Ребята в теперь полупустом салоне расселись ближе к центру. Из сумок и широкой доски, "случайно" нашедшейся у водилы, был сооружен длинный "стол" в проходе. На него опять вывалили разнообразный закусон, и народ пошел в отрыв. Водяра лилась рекой, запивалась пивом, вином и ликерами. Короче: "веселится и ликует весь народ, и тостует, и танцует, и поет"! После первых 5-6 здравиц стали кучковаться в группы по интересам. Одни взялись играть в "дурака" на желание, другие в "города" , третьи в "растения и животных". Несколько отпочковавшихся парочек уединялись ненадолго на задних сидениях. Пир стоял горой!
Единственные, кто сдерживал себя, были: водила (ему, шоб "жаба не давила" , тоже передали 50 грамм) , Богдан, как куратор, и я — ибо в тот момент это было мне не в кайф. Часам к 11 вечера наклюкались основательно, к полуночи почти все дрыхнули без задних ног. Лишь парочка самых стойких пыталась че-то еще лепетать-петь.
Андрюха был, казалось, почти в умате, все плотнее лип ко мне в проходе со спины и чуть-ли не лизал уже ушко и шею, чего я естественно, допустить не мог. Посему, подхватив за талию, отбуксировал его на место. На автопилоте он протянул было клешни к Лиле, но та оказала активное сопротивление и мы благополучно, наконец, прикреслились. Вздохнув облегченно, я водворил его у окна, сам же развалился рядом и закемарил:
Водила, видя всеобщий штиль, вырубил верхнее освещение. Салон погрузился в полумрак, наполненный пьяными всхрапами, стонами и могучим алкогольным смогом.
Сквозь полудрему я фрагментами воспринимал лишь то, как постепенно буйная башка Андрюхи сползала по торсу все ниже, пока не зафиксировалась окончательно точно на моей промежности. Возможно, при другом стечении обстоятельств, я и уснул бы. Вероятно, даже безмятежно. НО!!! Была конкретная неудовлетворенность. Была его неспокойная движуха. Парнище никак не мог умоститься. Я отодвинулся немного. Андрюха поелозил и, наконец, устроился комфортно. Бля! Лицом ко мне!
Дрын мой, согреваемый его раскаленным дыханием, движениями его головы, в момент окреп и вздыбился. *уея от кайфа, я было попытался немного отвести его лицо от лобка, но на очередной кочке он вновь зарылся в него по самое не могу и я: сдался. Будь что будет:
А было отпадно! Сначала парень елозил по стволу ротешником сквозь треники. Затем завел уверенной рукой резинку под мошну, принялся все там ласкать языком, дальше приподнялся на локте, буквально сходу заглотил мое немалое хозяйство почти наполовину и мощно засосал. Я буквально поплыл по волнам блаженства, накрыл горячую голову ладонью, и рьяно принялся поддавать бедрами снизу, все глубже внедряясь в нее. Итак перевозбужденному в тот момент, много мне не понадобилось. Уже через минуту, едва сдерживая триумфальный рык, я стал накачивать его щедрым вознаграждением, и он покорно глотал мои излияния, пока они не иссякли:
На какое-то время я выбыл из реальности. Придя в себя, ощутил, что пестик мой, слегка увядший, и дальше покоится в горячей влажности его рта, и парень не собирается пока расстыковываться. Кайф был крутой: но МАЛО, хотится еще. Мне хотелось, ему моглось, — вот и ладненько. Призывно поддал бедрами и ощутил, как задвигался его язык, теребя головку и уздечку. Рука мягко вмяла голову Андрюхи в лобок. Дрын снова затвердел, и началась новая пляска, не столь активная физически, но на порядок выше по кайфу. Теперь я предоставил парню больше прав, и он с радостью принялся ласкать меня по своему усмотрению. Будучи в полнейшем восторге от его инициативы, я спустил спортивки к лодыжкам, развел бедра пошире и замер, балдея от искусных ласк Андрюхи. И чего ж он только не вытворял там, дорвавшись до бесплатного! Лизал, покусывал, заглатывал яйца по одному (вместе они не умещались) , зарывался в лохмы промежности и пытался ласкать языком, возвращался к вершине, катал ее за щекой, заглатывал по самое не могу, лез остреньким кончиком в щель головки и гладил, гладил, гладил все, до чего мог дотянуться:
*****
Я пребывал в нирване! Так хотелось, чтобы она никогда не кончалась, но обмануть физиологию если и можно, то ненадолго. В груди разрастался ядерный взрыв. Остановить его не было ни сил, ни желания. Руки захватили голову парня в железные тиски, бедра лихорадочно затрепетали. В какой-то момент дрын преодолел сопротивление горла и ворвался внутрь на все свои 21 см. Горло парня зашлось спазмами и это стало уже последней точкой невозврата. Тело пронзили сладчайшие молнии экстаза, и я стал изливать свой кайф прямо в пищевод, намертво впечатав лицо Андрюхи в лобок! Не знаю сколько это длилось — мгновение, вечность. Но вот хватка рук ослабла, парень вырвался из их тисков и судорожно задышал. Приоткрыв веки я вдруг офигел от пялящегося на нас Витька, освещенного мизерной ночной подсветкой, неизвестно, как и когда пересевшего ближе. Пофиг! Пусть себе пялится: