Галя взялась за кисточку и набелила и нарумянила мне лицо, подмазала сине-зелёными тенями веки, подвела брови, подмазала тушью ресницы.
— Какую ж тебе помаду?
Тут я взяла инициативу в свои руки, взяв помаду темно-бордового цвета. Рот у меня вполне правильной формы, так что рисунок губ я изменила незначительно, подчеркнув изменения лежавшим тут же тональным карандашом.
Галя в это время рылась на столике, а потом протянула мне небольшие клипсы серебристого цвета.
— Надень, и сама подведи глаза карандашом. Ну, что, всё? А то мужчины заждались.
— Всё, — я встала из за столика и накинула на плечи длинный черно-серебристый в тон корсету халат. — Ну и как я тебе, Г а л я?
— Ой, Толик, то есть Вера, да я настоящих баб таких мало видела, — о произведённом эффекте явно свидетельствовала пульсация в стрингах моей "соратницы". — Да, ещё, пока мы у клиентов — называем себя и друг друга только Вера и Галя, предупредила меня Галка. — Ну, пошли, сможешь:
Идти я на удивление смогла, нужно только было слегка сгибать ноги в коленях и смотреть под ноги, особенно на лестнице.
Галка спускалась первой, и её появление сразу вызвало неподдельную радость. Потом появилась я.
В комнате воцарилось молчание, только на экране плазмы, висевшей на стене, во всю кто-то занимался групповым сексом и из динамиков неслись сладострастные вздохи и стоны. А Шамиль, Аслан и Хамид молча стояли с раскрытыми ртами. У Хамида из уголка рта стекала слюна, у Шамиля к нижней губе приклеилась свежезакуренная сигарета и опасно клонилась к его подбородку.
— Бл-я-я-я, ни хуя ж себе, — задумчиво протянул Аслан.
Остальные пришли в себя.
— Вера, это ви? — Спросил уже Шамиль с незаметным ранее акцентом и уронил сигарету. Со врождённой интеллигентской привычкой я кинулась её поднимать, ибо падение грозило пожаром. Под ногами был пушистый ковёр. Я опустилась на колено, подняла сигарету, потом подняла глаза.
Передо мной стоял Шамиль, уже расстегнувший ширинку (как с такой скоростью можно расстегнуть ремень и пять пуговиц, если не умираешь от желания поссать, мне до сих пор интересно) . Он медленно опустил правую руку мне на голову, погладил, потом взял за шею и приблизил мои губы к розовато-коричневому, пахнущему потом, мочой и чем-то ещё обрезанному члену, торчавшему из курчавых чёрных зарослей.
— Ну, познакомься с другом, — глухо сказал он, — Попробуй, только зубами не хватай.
Я осторожно обхватила его губами и прошлась взад и вперёд, потом продолжила это, одновременно мелко облизывая язычком район, в котором у немусульман бывает уздечка. При этом я смотрела только на этот заросший чёрным волосом потный пах.
Вот, теперь я шлюха, проститутка, блядь, соска. А потом меня ещё и в очко поимеют. Совсем хорошо. Всю жизнь мечтала. Чёрт, опять о себе, как о бабе.
Наверху раздалось довольное мычание, и Шамиль попытался засадить своего боевого друга в район моих легких. Пришлось перехватить его член рукой (на неё Галчик наклеила мне накладные ногти с дурацкими голубками на голубом же фоне) и потихоньку подрачивая удалить большую часть этого горнопроходческого комбайна из своих недр. Теперь я обсасывала его, пристроившись сбоку. Привкус пота и мочи, такой солоноватый, сменился другим, скорее сладким (ёлки, это же моя помада!) . Теперь я видела, что Аслан сидит на диване, раздвинув ноги, спустив джинсы, а Галочка весьма целеустремлённо целует его торчуна, а потом также начинает его обрабатывать, как и я. Значит, всё правильно. А где же Хамид? Сзади раздалось шарканье шлёпанцев по полу. И кто-то начал нежно гладить сквозь халат, который я не успела снять, мои плечи, живот, бёдра, зад…
— Подожди, Хамид! Верочка у нас целочка, ещё перестараемся, — заявил мой "кормилец".
— Верочка, девочка, ещё, ещё, давай, ы-ы-ы! — Схватив меня за загривок, он силой сунул свой член в мой ротик (при этом губки автоматически охватили его колечком, язычок продолжал подлизывать снизу, а зубки убрались) и в рот и в горло мне хлынула струя тёплой густой солоновато-сыромятистой спермы. Шамиль пару раз судорожно дёрнулся, прижимая моё личико к своим яйцам, а я вдруг начала лихорадочно облизывать и обсасывать его хуй, стараясь, чтобы ни одна капля его выделений не пропала. Это было сложно. Шамиль продолжал кончать в меня, радостно приговаривая, — Ах, какая девочка, какая сосочка. Верочка, даже если ты в жопу хуже даёшь, твой рот целый гарем заменит.
Наконец, его оргазм завершился, а я обнаружила, что сама весьма и весьма возбудилась. В трусиках у меня набухало, грудь зудела, холодок проходил по спине. От первого в жизни минета я весьма распарилась и, не взирая на прохладную струю воздуха от кондиционера, сбросила надоевший халатик.