— А вы, подруги?-повернулся я к Курниковой и Хингис.-Тоже любительницы порнухи?
— А это наша частная жизнь!-хихикнула Мартина.-Правда, Энни?
— Правда-правда!-закивала головой Аня, вновь скорчив мне рожу.-Мы тебе не скажем, мы девушки скромные.
— Ну, тогда за работу, скромницы,-сказал я и улёгся поперёк кровати. Курникова и Хингис тотчас же сползли на пол и пристроились рядом со мной на коленях — Мартина слева, Аня справа. Без долгих церемоний швейцарка несколько раз облизала мой торчащий член, а потом заглотила его; Курниковой достались лишь мои яйца, но, покатав их во рту пару минут, она оттолкнула Хингис и сама стала сосать член. Так теннисистки какое-то время боролись друг с другом за право минета, я же тащился от острого удовольствия. Дэвенпорт, сидя на кровати с ногами, просто млела, разглядывая разгорячённых, возбуждённых минетом девушек.
Член стремительно переходил из одного рта в другой, я уже не различал, где язык Ани, а где Мартины. То и дело кто-нибудь из них щупал мне яйца, и это лишь усиливало наслаждение; я подумал, что не каждый может похвастаться тем, что ему делала минет первая ракетка мира. Неожиданно Линдсей не выдержала и легко спрыгнула с кровати на пол.
— Ну-ка, подруги, встаньте рядышком,-забормотала она, подталкивая теннисисток за задницы.-Рядышком, рядышком, вот так…
Увлёкшиеся соревнованием за мой член Курникова и Хингис даже не соображали толком, что хочет от них Дэвенпорт, и послушно переступали коленками по полу, подчиняясь движениям её руки. Когда же Аня и Мартина оказались совсем рядом друг с другом, так, что их ляжки почти соприкасались, Линдсей опустилась сзади на четвереньки и, зажмурившись от удовольствия, стала по очереди лизать девушкам пиздёнки.
Первой новую ласку почувствовала Хингис.
— О, ч-чёрт, кто там?-выдохнула она, отрываясь от моего члена; с губ её соблазнительно стекали тягучие слюни.-Кто там ко мне пристроился? Линдси, ты?! Да уйди же, противная, пойми, что я тебя не хочу!.. О-о… О-о-о, перестань, сучка!..
— Да тебе же самой приятно!-захихикала Дэвенпорт, старательно погружая свой язык в самую глубину пизды Мартины.-Ты же вся течёшь… Швейцарка действительно испытывала сейчас противоречивые чувства — она тащилась от того, что её умело лизали между ног, и в то же время ей было противно, что это делает именно Линдсей, известная лесбиянка. Хингис дёргала своей круглой задницей, словно отгоняя назойливую муху, и одновременно старалась губами отобрать у Курниковой мой член; американка же со смехом посоветовала:
— Представь, что это мальчик тебя лижет! Ты же спиной ко мне стоишь, делом занимаешься, какая тебе разница? Давай, отвернись и расслабься!
— Ну, чёрт с тобой,-слабо провякала Мартина, наконец-то оттолкнув носом разошедшуюся Аню и заглотив мой член по самые яйца.-Работай язычком, лесбиянка проклятая… О-о-о, хо-ро-шо…
Последние её слова были совершенно неразборчивы из-за члена во рту, но Дэвенпорт большего и не требовалось. Она ещё усерднее начала вылизывать пиздёнки своих подруг, и я подумал, что у Линдсей, несомненно, большой опыт в этом деле; у меня даже мелькнула мысль, что неплохо бы мне у неё поучиться.
Что же касается Ани, то у неё, похоже, не было никаких предубеждений насчёт лесбиянства; ласки американки абсолютно её не смущали, и Курникова с удвоенной энергией накидывалась на мой член. Дэвенпорт же наглела на глазах — она уже не только лизала девушкам, но и начала гладить их задницы, проявляя особое пристрастие к заднице Хингис. Судя по всему, Мартина очень нравилась Линдсей, а её недоступность лишь ещё больше разжигала желание; я не сомневался, что американка рано или поздно завалит швейцарку, и вполне возможно, что это произойдёт именно сегодня, когда Хингис уже возбуждена и разогрета.
*****
Тем временем приближался оргазм — и Аня, и Мартина были отличными минетчицами. То, что они вытворяли с моим членом и яйцами при помощи языка, губ и зубов, не поддавалось никакому описанию; к тому же девушек дополнительно заводили ласки Дэвенпорт.
И вот я кончаю опять. Аня к этому времени уже устала сосать мой хуй, и откинулась на подушки. Вся сперма попала в рот и на лицо Мартине, которая аж поперхнулась ею, настолько был силен поток. В этот же момент Мартину сотряс оргазм от языка Линдси.
У меня от пережитого жутко звенели яйца. Я чувствовал, что больше не могу. Я поднялся и сказал:
— Все, девочки, больше не могу. Яйца разрываются. Давайте заканчивать. Вам же завтра еще на турнире выступать. Теннисистки согласились с моим доводом, и кое-как одевшись и отмывшись от моей спермы и своих выделений (у Мартины к тому же были месячные ), ушли.
Я же вернулся назад, на нашу кровать. Тут в поле моего зрения попала сумка "Yonex" Мартины, оставленная ею случайно в углу. Я понял, что швейцарка вернется за ней. От одной только мысли, что я опять увижу Мартину, мой хуй начал снова подниматься. И вдруг раздается стук в дверь .
На пороге появилась Мартина.
— Извини, я оставила у тебя свою сумку, там ракетки, мячи, ну все остальное…Можно, я ее заберу?
— Конечно, проходи, — ответил я. -Она в комнате, в углу.
Мартина забрала сумку и попыталась выйти, но я преградил ей путь.
— Ты куда, дай мне выйти, — попросила она.
В ответ же услышала: "Марти, я тебя хочу".
Мартина попыталась отстраниться, но я упал перед ней, засунул голову ей под юбку, и начал лизать сокровище первой ракетки мира. Половые губы Мартины почти мгновенно налились кровью. Она выронила сумку от возбуждения, и оперлась на стену , чтобы мне было удобнее лизать вход в ее норочку.
— Что, Норман тебе не так лизал? -осведомился я, продолжая орудовать под юбкой Мартины языком. Мартина в ответ только простонала. Я же продолжал усиленно работать, ведя Мартину к очередному оргазму. И вот, наконец! Мартина закричала, и я еле удержал ее ноги в своих объятиях. Но вот, я увидел что-то новое в "гроте любви" Мартины. Это был "Тампакс". Я стал медленно его вытаскивать, лаская Мартине пальцем клитор. Вот тампон вышел. Он был весь набухший, было видно, что надо было его уже сменить. Я заглотил его целиком, разгрыз, прожевал и съел. От сознания того, что я скушал тампон , пропитанный менстрой первой ракетки мира, мой хуй вздыбился так, что им можно было гвозди забивать. Я не мог больше терпеть. Я подхватил Мартину на руки, понес ее в комнату, положил ее на кровать, буквально разорвал ее юбку и трусики, и всадил моего воина в ее пещерку. "Только не в меня" — жалобно попросила Мартина, но мне было уже не до этого. Через минуты две рьяных фрикций я спустил в Мартину, кончал я секунд 20, не меньше, a Мартина же при этом кончила раза три, расцарапав мне всю спину…
(Продолжение следует)