Спрятавшись за каким-то ближайшим сараем, начали думать, что делать дальше, ведь моя жена была уже не только совсем голая, но и босая. В общем решили, что на ней — моя тенниска и кроссовки. А я босый и с голым торсом, но в джинсах. Мои семейные трусы одеть жена напрочь отмела, так как выглядела нелепо. Вариант мои джинсы одеть, чтобы я был лишь в одних семейных трусах, тем более почему-то отмела (может чтобы в состоянии я был её защитить, случись чего) , хоть тенниска оказалась на ней настолько коротка, что чтобы ей прикрыть свой лобок и письку, ей приходилось натягивать рубашку рукой.
И вот мы стоим у дороги где-то уже за пределами поселка в прилеске, и голосуем изредка проходящим машинам, чтобы кто-нибудь да подбросил нас назад в наш город, благо до города где мы жили, было километров 75 не меньше. Но машины, словно от чумных, лишь шарахались от нас, иногда и нам посигналивая, словно мы не потерпевшие, а какие-то извращенцы, решившие поприкольнуться, то ли даже приманка каких-то бандюков.
А вот древний облупленный Жигулёнок с четверкой сидевших в нем пацанов, наконец-то таки осмелился остановиться.
— Эй, чего стоим! — Высунулась голова пацана из окошка жигуленка.
— Да мы тут попали, у нас нету денег, и нам надо добраться домой в город, помогите пожалуйста нам, — промямлила моя жена натягивая рубашку перед своим лобком.
Пацаны озадачились:
— Чего с ними делать?
— Может давай её выебем? — Гляди, мужская рубашка и трусов у неё нету.
— Ну давайте ребята, помогите нам, ну пожалуйста. Ну выебите меня, — хотите я вам всем отсосу, ну только помогите нам, ну пожалуйста! — Совсем зарюмсала жена. (Дать им всем, после всего что БЫЛО, как нам показалось, намного проще, чем стоять позориться голыми на дороге)
— А чего, давайте и вправду её выебем, вот это удача! — дружно загоготали пацаны. — Ну пошли! А впрочем, давайте отъедем поглубже в лесок. — Ты, чувак (обращается ко мне) садись сюда наперед на моё место. А я тут на заднем с пацанами, и пусть твоя тёлка сядет к нам на руки.