Положил ее на матрасы, осторожно как самую драгоценную ношу, склонился над лицом, она зашлась в затяжном поцелуе закатывая глаза. Толчки. Ее тело сотрясалось толчками, скосил немного глаза. Генка. Уже начал. Молодец! Сейчас и я начну. Когда она войдет во вкус и уже остановиться будет невозможно. Вот она, эта минута! Она стонет, протягивает руки к Генкиной голове… Натыкается пальцами на мой торчащий член. Трогает его, ласкает. Я ближе, ближе. Склоняюсь. Она знает чего я хочу. Приоткрывает рот. В ней нет уже прошлого стыда, скованности и комплексов. Теперь эта уже не та девочка. Она сосет, сосет как бывалая потаскуха. Я тащусь от этого, я просто прусь. У меня нет слов, один рык застрял в горле и оскал зубов. Генка тоже рычит. Готов приплыть. Нет! Мы так не договаривались. Держись, братан. Меняемся.
Я толкнул Генку — он понял, стал на колени перед перед лицом Нади. Она вздохнула. О, этот вздох! Что-то среднее, между урчанием изголодавшейся собаки по свежему мясу и кошки в период мартовских ночей. Выгнулась дугой, до напряжения в мышцах, обхватила обеими руками Генкины ляжки, благоговейно прильнула ртом к органу. Чмок! Чпок. . И урчание, гудение, сплошной стон. Трепетно задвигала тазом в ожидании когда войду я. Я вошел. Ёбическая сила! Я не вошел, я провалился в дыру. У нее что там, ведро вместо пизды? Генка не мог так разъебать за пять минут… До нас разъебали… Вряд ли. Просто у девки конституция такая, сложение. У маломерок всегда пиздища — будь здоров. Не нравятся мне бездонные бабы, нужно поискать, что ни будь по претиристей. Я сделал несколько качков в сочащейся соками пустоте, задрал её ноги себе на плечи. Была не была… Вот воткну свой кол ей в жопу она и опомнится. Похуй мороз. Хочу. Я воткнул, протиснулся в узкую липкую от соков щель. Произошло нечто стран!
ное. Она не опомнилась! Она кончила. И так бурно, как я еще не виде в своей жизни.
— Хыыыыы! — выдохнула она изо всех сил и чем-то горячим обкатило мне лобок. Девчонку заколотила дрожь, тело вмиг намокло, покрылось обильной испариной. Она впилась ногтями в Генкины ляжки.
Генка тоже поплыл, не сдержался, выплеснул всё, что у него накопилось с прошлой недели, конвульсивно задергался норовя порвать её, протиснуться весь, с ногами в рот девчонки, вывернуть ее на изнанку. И я… Я тоже. Вот ненавижу кончать так быстро. Я за то, чтобы растянуть удовольствие соития. Что я мог поделать? Меня увлекла, засосала всеобщая буря оргазма… Я чувствовал как пульсирует анус у Нади, как он расширяется толчками принимая меня, как свело судорогой колени девушки зажимая мне шею, как она в истерике бьётся под нами, воя и нелепо двигаясь вдруг потеряв ритм, сорвавшись в пропасть удовольствия. Я тоже сорвался — ударил плотной струёй, в едином порыве. Почти без чувств свалились беспорядочным клубком тел… Шесть ног, шесть рук, три головы… Два хуя и одна пизда…
Долго хрипло дышали пребывая в восторге от только что случившегося. Молчали… Такого никогда со мной не было. Наверное с Генкой тоже. Вот и нашли мы с ним себе идеальное создание, которое способно дать наивысшее удовлетворение. Она, эта девочка, совсем неопытная еще, неискушенная и недавно такая зажатая, с массой комплексов неполноценности, оказалась вдруг яростной любовницей для двоих извращенцев… смогла объединить и подчинить себе…
Надя долго молчала. Пыталась сладить с трепетным дыханием и дрожью во всём теле. Затем сказала растягивая слова:
— Вот спасибо, ребятки! Вы меня так славно отъебли! Я вас, на той дискотеке, три субботу вылавливала…
*****
Она меня поцеловала! Поцеловала как бы в щеку, но и в то же время в губы, в краешек губ. Значит тестов никаких не надо, значит идет всё по плану. Я поцеловал ее в ответ, легко, легко, лишь губами провел по ее губам и почувствовал как по ее телу прошел импульс. Вот тебе и пиздец… Девчонка меркантильна, как впрочем и все бабы на свете. . За пшик, за пустую рекомендацию в несуществующую академию, девка согласна платить. План раскрутки готов! Мы будем с Генкой по очереди уединяться с ней и делать всё более смелые шаги к близости, потом в некоторый момент объединимся и проведем совместную атаку, а там посмотрим, что будет. Я видел, как Генка наблюдает в зеркало заднего обзора за нами. Ага. План принят. Вот как известить его об этом? Не маленький — догадается. Генка завернул на проселочную дорогу, значит решил всё сделать на своей загородной даче. Правильное решение. Там прикольно и обстановка подходящая, эдакая лачуга настоящего мага. Всего одна кровать на пыльном чердаке, да и не кровать вовсе, пару матрасов сшитых друг с другом, уложены на голых, шершавых досках. Полный дом всяких древних штучек, керосиновая лампа, например и старинные квадратные склянки, банки, бутыли, остались от бабки еще. С фантазией у Генки всё в порядке. Мы с Надей продолжали целоваться. Я даже положил ей ладонь на грудь, она легонько убрала мою руку. Это немного огорчило, но если дошло до поцелуев языками, то дела идут совсем неплохо.
— Приехали! — Сказал Генка и остановил машину.
— Вы живёте здесь?
— Мы живём везде…
— Как здесь мило! — Всплеснула она руками, когда Генка зажег керосиновую лампу, осветил маленькую комнатушку набитую старьём.
Старинный, круглый стол посредине, три разнокалиберных и похоже вытащенных из разных столетий стула. Единственное окно слепо щурится закопченным пятачком стекла. Чумазая, русская печь, привалилась к слегка выбеленной стене. Скрипучий и стонущий пол с просветами между досок в ладонь, такой же потолок из грубых неотесанных досок. Грубая лестница ведущая на чердак. Что на чердаке я уже как-то говорил — единственная кровать-матрас на дырявом полу. Вот кажется и вся обстановка. Ах, да! Лаборатория. Лабораторией будут служить те старинные склянки расставленные на импровизированных полках из грубых досок по стенам. Склянки были набиты всякой снедью, еще с бабушкиных времен. Мы с Генкой как-то даже не удосужились вытряхнуть многолетнюю отраву из них или просто выбросить. Руки не дошли. Вишь, пригодилось. Жалко алхимических реторт нету здесь, для пущей обстановки, ну да ладно и так сойдет.
— Заходите, — Генка зашел первым и поставил коптящий фонарь на край стола.
— Мы сейчас будем тест на АйКю проходить? — в возбуждении спросила Надя.
— Если хотите…
— Очень.
— Будем проходить, нужно лишь дождаться полуночи. А сейчас, освойтесь для начала.
— О! Помнишь, у нас где-то была бутылка вина выдержки тысяча семисотого года?
— Помню… Не бутылка, а бутыль. Наверное уже зауксила, за столько лет.
— Попробуем.
Генка прошелся вдоль стены со склянками, пощелкивая пальцами. Ну, да тысяча семисотого года… Это бабка Генки в свое время проделывала свои эксперименты с абрикосами с собственного садика. Абрикосовая настойка в самогоне на них же и выгнанном. У нее все стены этим "вином" заставлены.
— Вот она! — воскликнул Генка, найдя самую необычную бутылку со стеклянной затычкой.
— Учтите, Надя, это вино особенное, Сделано по рецепту Мерлина…
— И вы знаете этот рецепт?
— Его никто не знает, утерян давно. Известно, что, туда кладут тюльпан выращенный в определенное время и сорванный в полное затмение луны…
— Да ну?
— Ну да…
— А что оно делает, это вино?
— Как что? Усилитель магического дара!
— Не может быть! Вы сами пробовали?
— Нет. У нас всего единственная бутылка. Это награда Магистра, за блестящие экзамены по телепортации.
— Ааааа… .
Генка аккуратно соскоблил гудрон с пробки. Бабка вообще с причудами была, делала заготовки на века, и даже крышки с банкой помидоров заливала гудроном, то бишь битумом. Пробка туго вылезла из горлышка, после тщательного прогревания горлышка над пламенем керосинки, под напряженное дыхание страждущих. Всё таки здорово я сделал артподготовку, если настойка и пропала, то девчонка всё равно будет хлебать это дерьмо. Хм… Нас еще заставит это делать.
— Стаканы! — Приказал Генка.