Мак продолжал:
— Вот что я предлагаю, Уилл. Ты забираешь Шейлу и Иду. Шейла проводит со мной две ночи в месяц, Ида — три. Ивонна остаётся у меня, но когда я заимствую одну из твоих, взамен можешь брать её или любую другую из моих тёлок.
— Ты разбираешься в скотоводстве лучше меня, Мак, но эта тёлка, — я указал на Шейлу, — вела себя плохо. Вдруг она необучаема? Да и вообще, Ивонна любит пососать короткую ногу ковбоя.
Шейла упала на колени и заглотнула мой член. Мак подмигнул.
— Да, вела она себя отвратительно, — согласился Мак. — Но теперь, думаю, ей понятна разница между обычной шлюхой, которая трахается налево и направо, и техасской тёлкой, которая знает, кто её ковбой, и остаётся в его загоне.
Мак приобнял меня.
— Ха-а-а! Давай возьмём холодненького, а то в горле пересохло.
Я повернулся, и мой эрегированный член, выскользнув изо рта Шейлы, указал в сторону пива. Жена поплелась за нами, а за ней и Ида с Ивонной. Когда тёлки нас догнали, мы с Маком открывали по бутылке "Одинокой звезды".
Шейла подняла на меня умоляющие глаза.
— Пожалуйста, Уилл, возьми меня назад.
Я указал пальцем вниз. Она рухнула на колени, но мой член уже держала коленопреклонённая Ивонна. Шейла оттолкнула её и снова взяла в рот.
— Знаешь, почему мы клеймим этих тёлок, Уилл? — спросил Мак.
Шейла прекратила сосать и навострила уши.
— Нет. Почему?
— Всем пофигу долбаные кольца, которыми женщины так любят хвастать. Да что там, некоторые ковбои даже считают, что обручальное кольцо означает "трахни меня". А вот клеймо: клеймо делает любого ковбоя, что пристаёт к твоей тёлке, вором. Воров в Техасе вешают. И если кто-то уведёт твою тёлку и увидит зарегистрированное клеймо, он десять раз подумает перед тем, как её осеменить.
— Интересно. Но разве тёлке не больно, когда её клеймят?
— Ха-а-а! Адски больно. Вот почему это идёт им на пользу. После такого уже не забудешь, кто твой ковбой. — Шейла у моих ног затрепетала. Мак продолжал: — А если клеймёную тёлку поймают с другим ковбоем и окажется, что её хозяин не разрешал: Фью! Не хочу даже говорить о том, что её ждёт. У меня мурашки при одной мысли об этом.
Шейла поёжилась. Ида с Ивонной сидели тихо, как мышки, с распахнутыми от испуга глазами.
Мы снова отошли. Я уже мечтал кончить, но ещё не закончил ломать Шейлу. Она снова поспешила за нами и на этот раз без напоминаний опустилась на колени и принялась сосать. Мак шепнул: — Выеби её в рот. — Он протянул мне свой хлыст.
Я положил руки на голову Шейлы и попробовал засунуть ей в горло. Её глаза заслезились, и она попыталась меня оттолкнуть. Я с силой огрел её по спине. Она сдавленно взвизгнула и опустила руки по бокам. Я вколачивал член снова и снова, и в очередной раз она его проглотила. Впервые в жизни я трахал её в горло.
— Может быть, эта тёлка не безнадёжна, — одобрил я.
Я обильно кончил в рот Шейлы, потом вытащил член и залил ей лицо и волосы. Затем обтёр член о лицо. Она глядела на меня, как на бога.
— Не вытирай, — приказал я.
— Твоя сперма на моём лице — честь для меня, Уилл. Видишь? Я обучаемая. И я хочу, чтобы меня обучал ты. Ты. Не кто-то другой.
Она начала было вставать, но я шлёпнул ладонью ей по макушке. Шейла обняла мои ноги и осталась сидеть.
— Ещё по пиву? — спросил Мак.
— Нет. Я решил. Я согласен, но при одном условии. Я хочу заклеймить обеих своих тёлок.
— Ты ведь понимаешь, Уилл, что если клеймишь тёлку, то уже с ней не расстаёшься, разве что при совсем странных обстоятельствах? Клеймо — вроде кольца, вроде клятвы у алтаря.
— Понимаю. Я с ними не расстанусь, Мак. — У меня мелькнула мысль. — Мне по силам управиться с двумя тёлками.
— Я ни на миг в тебе не сомневался, ковбой! — улыбнулся он.
— Встань, Шейла, — приказал я и помог ей встать.
— Слышала? Тебя заклеймят, и ты будешь не единственной моей тёлкой.
Она кивнула. Её нижняя губа опять дрожала.
— Ты будешь вестьно? — спросила она несчастно. Её красные опухшие глаза впились в мои.