МарИванна заставила директора кончить ей в рот, он с удовольствием прижал голову женщины к своему паху и исполнил ее просьбу. Потом Петрова — мать попросила Сережу (так она теперь его назвала) раздеть ее и взять на столе. Раздевая ее, Сергей Сергеич успел возбудиться. Ноги Петровой-мамы легли на плечи директора, сама она возлежала на столе, а ЭсЭс (так ласково звали в школе руководителя) пялил ее, как провинившуюся школьницу. Вторая пара тоже не теряла времени даром. Сара уже стояла раком на ковре, а второй ЭсЭс (СанСаныч) с удовольствием таранил ее сзади. Через некоторое время партнеры отдыхали, потягивая коньяк с шоколадными конфетами. Вдруг вновь раздался стук в дверь. Директор сделал знак не волноваться, и впустил еще двух учителей — мужчин и двух учительниц. Один из вошедших сразу спросил:
— Е#етесь? Что это у Вас за блядь рядом с Сарой?
— Как не стыдно! Это многоуважаемая мама наших лучших учеников Петровых.
— А это что за блядун нашей Саре сиськи оглаживает?
— Фу! Позор! Это лучший из отцов, Петров — отец. У нас учатся его дети, Петров — сын, еще один Петров — сын. Так-то вот. Петров — отец, Петров-сын, еще Петров-сын. Только Петрова — святого духа у нас нет.
— А можно мы их тоже? Мать и отца?
— Что значит, и отца? Он вам не… У него нормальная ориентация.
— Ну, я имею в виду: женщины втроем отца ублажать будут, а мы — мать.
— Давайте их спросим.
— Нет. Давайте их не будем спрашивать.
С этими словами мужчины схватили раскрасневшуюся от коньяка и секса МарИванну и понесли ее на ковер. Женщина кричала, но мужики были сильнее. Они по очереди разделись, так как приходилось удерживать Петрову-маму за руки, ноги, груди и попу. Один из них лег на спину, а второй усадил МарИванну прямо ему на флагшток. Петрова-мать охнула, но второй мужчина, не дав ей опомниться, смазал ее анус неведомо откуда взявшимся гелем, и вошел во вторую дырочку. МарИвановна ахнула и застонала. ЭсЭс пристроился сбоку и заставил ее взять член в рот. Многоуважаемую маму Петрову сношали во все дыры. Теперь она уже не ахала, не охала, а только мычала, то ли от возмущения, то ли от удовольствия, но это никого из мужиков, трахающих ее, не интересовало.
А Петрова — отца девушки — училки взяли под белы руки и отвели в сторонку от живописной группы "изнасилование члена родительского комитета" (то бишь, МарИванны) . Кабинет директора был большим, места на ковре хватило бы нескольким сношающимся группам. Сан Саныча уложили навзничь на ковер, одна из училок села промежностью на его лицо (лизать!) , друга уселась на его вымпел, предварительно качнув его два-три раза для поднятия тонуса. Сара впилась поцелуем в сосок СанСаныча (ей больше некуда было впиваться в данной позиции) . Практически училки е#ли Петрова — папу так же, как учителя — Петрову — маму.
Когда маму и папу Петровых вые#ли, их с уважением вытерли ароматическими салфетками, одели, усадили к столу и налили по маленькой. Директор хитро подмигнул, и весь преподавательский состав этой групповухи заорал:
— Первое апреля — никому не верят!
— Первый апрель — никому не верь!
Учителя и училки заржали. Директор, скалясь, произнес:
— Ра-зы-гра-ли! Ваши мальчики учатся все так же хорошо. И поведение у них примерное. А это (Он взял в руки мастурбатор "Sophia Rossi") мы купили в ближайшем секс-шопе, чтобы посмеяться вместе с вами. Правда, здорово?
— Нет. Не здорово. И очень даже глупо. Дело в том, что дела нашей семьи недавно быстро пошли в гору. Мой муж теперь непосредственно допущен к "кормушке" , то есть в сговоре с другими коррупционерами продает богатства нашей необъятной Родины за рубеж. В связи с этим мы собирались было спонсировать школу. Но после этого глупого розыгрыша… Да, дорогой?
— Да, дорогая, ты права. После этого гнусного надругательства над нами золотой перстень-печатку, предназначенный лично для замечательного человека, как нам казалось еще вчера, для Сергей Сергеича, я отдам нашему дворнику — таджику. Да и партию нетбуков, которые я хотел подарить лично каждому члену… Я не боюсь этого слова, каждому члену педагогического коллектива, теперь я отдам в психоневрологический стационар. Ну, в тот, что у нас по соседству, дорогая. В дурдом, короче.
— МарИванна, СанСаныч! Отцы и матеря-благодетели! Не губите товар зря!
— Подарите нам, как планировали! Это же была шутка! Мы глубоко раскаиваемся.
— Да! Да! Мы каемся.
— Чем мы можем заслужить ваше прощение?
— Чем они могут заслужить? Как ты думаешь, дорогая?
Родители Петровы посовещались, и мама сказала:
*****
— Становитесь жопами кверху на ковер. Будем вас всех по очереди разрабатывать выносным вибратором.
В рядах педагогического коллектива школы произошло некоторое замешательство, но, после короткого совещания учителей перед родителями Петровыми стояли в известной позе 6 жоп: 3 женских и 3 мужских. Первому досталось ЭсЭсу. МарИванна с большим энтузиазмом обработала его зад вибратором. Она отдала инструмент мужу и села передохнуть от трудов неправедных. Сара взвизгивала и стонала в руках СанСаныча, а он, как будто родился с вибратором в руках, был неутомим. Эстафету из его рук приняла жена. Так они и трудились, всего около часа, даже вспотели. Когда вые# учителей был окончен, директор, искательно глядя в глаза МрИванне, спросил:
— Ну, Вы довольны? Мы заслужили нетбуки?
— Какие нетбуки? А! Первый апрель — никому не верь!
Ее супруг, гадко похохатывая, подхватил:
— Первое апреля! Первое апреля!
Директор, тяжело дыша, злобно оглядывал родителей Петровых. Потом усмехнулся:
— Квиты!
Все посмеялись, но как-то не слишком весело. Неприятный осадок остался в душах участвующих от таких шуточек. День Дурака близился к закату…