Наташка прыснула, и продолжила медленными движениями играть в лыжницу, а Ленка продолжила рассказ:
— Ну и вот, и начинает Вика расспрашивать, голос у нее добрый, и начинает нас поглаживать, а мы все про свои беды с отсутствием мужского внимания наперебой рассказываем. А она вдруг спрашивает — а вы целоваться-то умеете, красавицы? Ну-ка, продемонстрируйте! Мы стесняемся, а она — ну-ка, давайте, покажите, что умеете! В общем, признаваться, что не умеем целоваться, как-то неудобно. А если говорим, что умеем: ну, я чмокнула ее в щеку. И Наташка тоже. И Вика, к нашему облегчению, не стала над нами смеяться, хотя мы обе от стыда были готовы сгореть. Говорит, не надо стесняться, давайте я вам покажу, как это нужно делать. Сейчас, посидите. И вышла, но дверь за собой заперла на ключ.
Сидим. Я говорю, Наташка, может, в окно, да ходу? Наташка — хочешь, вали, а мне интересно. И толку, убежим, завтра все равно Вика нас найдет, она же нас знает, и как зовут, и из какого отряда. А тут дверь щелк, и заходит Вика. Она переоделась в длинный халат и тапочки, зашла, села на кровать между нами, и говорит мне, ну, давай, покажу. Обняла, и я чувствую, у нее под халатом нет ничего. Сиськи ее чувствую сквозь ткань. И в глаза мне смотрит, как гипнотизирует, и шепчет, расслабься, красавица: и поцеловала. Первый в жизни настоящий поцелуй, я чуть сознание не потеряла, губы мягкие, податливые, но такие властные, будто требуют, а я подчиняюсь. Голова закружилась, а она целует, целует: оторвалась от моих губ, шепчет, закрой глаза, так легче — и снова целует, уже с языком. У меня все волосы на теле дыбом встали от такой ласки, а она меня еще и гладит, по голове, потом по спине, по сиськам, и мне так сладко стало, а она гладит и гладит, и целует, по ногам, потом руку мне на пизду положила, шепчет, не стесняйся, все хорошо — и опять целует. А по мне такая теплая волна бежит, сейчас я знаю, что это возбуждение, а тогда ощущение новое, и хочется чего-то, а объяснить, что, не могу.
— Хуя тебе хотелось в пизду до самой матки — вставила Наташка — только тогда ты еще не знала, как это, когда хуй в пизду входит!
— Можно подумать, ты тогда знала, как это — огрызнулась Ленка, — но ты права, хотелось чего-то такого. И вот, по мне волны жара бегут, а Вика шепчет, ну что, красавица, теперь ты меня поцелуй, не стесняйся. Ну я и попробовала, но куда мне до нее! А Виктория говорит, ладно, хорошо, подумай, разберись в себе — и к Наташке:
— Да, это верно, я до сих пор помню тот поцелуй, аж мурашки по коже: — тихо проговорила Наташка — ладно, все со мной то же самое, и волна горячая, и соски зачесались, и голова закружилась. Дальше рассказывай!
— Дальше, Виктория опять ко мне поворачивается, и говорит, давай-ка маечку снимем, тебе будет свободнее, а чтобы вы, красавицы, не стеснялись, я сама разденусь — и халат с себя сдергивает. А под халатом у нее ничего нет! Сиськи вывалились, такие большие, как нам тогда показалось, соски темные, и пизда бритая. Виктория халат отбросила и стоит перед нами во весь рост, спрашивает, нравлюсь я вам? Раздевайтесь! А нас с Наташкой то в жар, то в холод, а она — не стесняйтесь, надо же вам взрослеть, в общем, я сама не заметила, как голой оказалась. А Виктория опять между нами уселась, обняла обеих, и к себе прижимает, трется о нас сиськами, а мне так приятно стало, и я тоже о нее трусь с одной стороны, а Наташка с другой. И начинает нас Виктория целовать. А мы ее. Она говорит, ну, не стесняйтесь, мы же тренируемся, чтобы проще, пососите мне соски, ну мы с Наташкой и давай, первый раз женскую грудь сосали, в смысле, не мамину в младенчестве, а женскую. Сиськи мягкие, упругие. Соски тверденькие такие, темные, а как от нее пахло! Вкусно и как-то волнующе. Лижем ее, обсасываем, и я чувствую, что мне нравится, а Наташка рядышком к другой Викиной сиське присосалась, причмокивает и аж мурлычет от удовольствия:
— Сама то, аж постанывала — опять ввернула Наташка.
— Да, нам понравилось, а Вика нас по головам гладит и шепчет, еще, сладкие мои красавицы, еще, а ее соски во рту увеличиваются: а потом и говорит, хотите, я вам, красавицам, очень-очень приятно сделаю, вам так никто не сделает? А у нас уже головы кружатся, только и лепечем, да, да, Виктория! А она — ну, кто первая хочет? А мне и страшно, и хочется, замялась, а Наташка сразу, да, хочу! Виктория говорит — тогда ложись, красавица, и ножки раздвинь, не бойся, а мне — а ты смотри! И ложится на Наташку, и начинает ее облизывать — шейку, сосочки, у Наташки тогда совсем еще сисек не было, но соски встали, а Вика все ниже и ниже опускается к Наташкиной пизденке, и начинает ее лизать, язычком по губкам:
— Да, как вспомню, мурашки по коже — тихим голосом проговорила моя жена, — так приятно и ласково было, язычок у нее влажный и нежный, так классно:
— В общем, лижет Виктория Наташку, а та вдруг изогнулась, и давай Викину голову отталкивать, а Вика не отрывается, сосет Наташкину пизденку, а Наташка извивается под ней, и бормочет что-то: