— Ну и как, понравилось чужие хуи сосать, а?! — говорю я зло и едко, едва не срываясь на истерический крик.
— Хорош хуйню нести, дурак, — Вика пытается изображать раздражение, но страх в её голосе чувствуется, она испугана. И ведь есть чего бояться, есть!
— Не придуривайся, шлюха! — я приближаю своё лицо к лицу жены так, что злые капли слюны капают ей на подбородок, а она морщится будто это сильнейший яд. Так и есть, слюна моя сейчас хуже яда кобры, хуже серной кислоты, — Я всё видел! Всю вашу блядскую переписку! Ты не от подруги вернулась, не от мааамочки, ты от ёбарей своих приехала! Небось ещё пизда ими воняет! Подмыться хоть успела?!
— Тише, не шуми, — Вика едва не плачет, — дети спят.
Детей я отвёз к бабушке ещё днём.
— Что-то ты не думала о детях когда раздвигала свои блядское ноги, когда заглатывала чужие вонючие хуи, — я всё же перехожу на шёпот, — вкусно было, да?! Глотала малафью ихнюю?! Глотала, я спрашиваю?!
— Прекрати, Вань, хватит…
— Ты бы так своему Тиграну говорила или Лёшику! Лёооошик, Лёооошенька, Алёоооша… Тьфу, бля!
— Вань, ну хватит, ну пожалуйста…
Я немного остываю и убираю руку с плеча жены. Та трёт больное место. На плече теперь останется синяк. Вика молчит, глядя в пол, хлюпает носом и тяжело дышит, борясь со слезами.
— Ну что ж, шлюшка, — шепчу я прямо в ухо. Но слово "шлюшка" получается не запланировано ласковым, даже нежным, — у тебя есть шанс исправить своё незавидное положение. Искупить, так сказать, делом, а не словом. И ты знаешь, как.
— Может, не надо, а, Вань?
— Надо, Вика, надо…
***
Женаты мы с Викой уже (ну, или всего) четыре года. Мне уже давно за тридцатник, но женат впервые. Вике же всего двадцать три. У нас двое детей, мальчишки-близнецы, по три года. Живём мы не в столице, но и не в мухосранске каком-то, областной центр всё-таки. Хороший частный дом в не самом плохом районе на окраине. Не шикуем, но и далеко не бедствуем: машина, хорошая мебель, заграничные курорты каждые полгода. Эти-то регулярные курорты и сыграли с нашей семейной жизнью злую шутку.