Затем революция, гражданская. Только к двадцатому году стали возвращаться мужчины. Старший брат мужа, похоронил свою заболевшую жену и к своим четырем девочкам, взял её с троими мальчиками. До коллективизации успел отгрохать большой дом. В шесть стен. Переселились в него. Этот малый отдали родственникам. Затем опять война. Сыновья, две дочери не вернулись с фронта. Муж умер от известий. Она осталась одна. Вернулась в этот дом.
— На этой самой кровати у нас прошла первая брачная ночь, — сказала Фима, — у вас хоть и не брачная, но я уверена, ты внучка, понесла уже. Поверь мне.
— Я наследующий день приболела, не пошла на работу, и она попросила не укрываться во время наших с тобой соитий. "Разреши хоть перед смертью полюбоваться на любующихся мужа с женой. Разреши повспоминать о своей не испитой любви. Я ведь все равно не сплю, все слышу".
Ночью, будто случайно уронила простыню с наших разгоряченных тел. Сказала тебе о необычной зрительнице после соития. Помнишь?
— Сначала очумел от твоего заявления. Затем возбудился от скрытого в подсознании желания получить удовлетворение на глазах наблюдателя. Оказалось, что в психиатрии есть и термин для такого удовлетворения — эксби… эксги:
— Эксгибиционизм. Психи, не считают это заболеванием, до тех пор, пока не начнешь совокупляться на глазах у множества народа. Я сначала стеснялась исполнить просьбу Фимы. Однако пенис в моем влагалище снял все запреты. Еще сильнее возбудилась от знания, что старушка наблюдает за нами.
— Да-а! Удивили мы с тобой в ту ночь Фиму количеством соитий. Я изредка поглядывал на печь, обычно тусклый старческий взгляд светился кошачьим блеском. Это прибавляло мне силы, да и ты тоже показала до этого незнакомую мне страсть.
— На следующий день бабка сказала, что спала как мертвая, как будто сама натрахалась. Проспала крики первых петухов.
— Каждый вечер мы мылись в бане, потом совокуплялись на стонущей кровати. Бабуля просыпалась с красными от слез глазами: "Недолюбилась я. Война проклятущая сгубила моих мужей"!
— И после этого мы не упускали шанса потрахаться. Ты отдавалась мне в любых местах, не сдерживала радости от экстаза. Беременность не стала помехой в любовных играх. Ой! Я вспомнил! Уже практически в конце сентября, мы с тобой уединились в кустах. Я лежал на земле, так как было холодновато лежать, а ты уже была на втором месяце беременности. Я на спине, ты в позе наездница. Скачешь. И тут девушка из нашего стройотряда забежала в кустики по малой нужде. Тебя увидела, меня нет. "Писяешь: ? Мне тоже надо сикнуть" и начинает журчать. От понимания, что буквально в полуротах метрах от нас сидит девушка с раскрытой щелью, я сильнее возбудился. Начал тебя подкидывать, ты, закусив губу, постанывать. Девушка, окончив процедуру, встала, раздвинула ноги, промокнула остатки мочи с гениталий. Начала натягивать трусы, штаны. Все это время подол её платья был прижат подбородком к груди. И самое главное, что сквозь листву я это все видел.
— Ага, вспомнила. Умора. Чего только не увидишь в необустроенной деревне. Дикие виды справляющих нужду колхозников буквально за неделю перестали тревожить. А помнишь, как Зинка Кузьмина засмотрелась на спаривающихся быка и корову. Пока шла, все голову поворачивала, в конце концов, наступила в коровью лепешку. Поскользнулась на ней и, падая, руками влезла в другие кучки лепешек. Ха-ха. Вот мату было! Ха-ха.
Мужчина с женщиной еще полежали, вспоминая прожитые годы.
— Давай у нас сегодня будет день откровений. Я тебе рассказал о своих значительных любовницах, теперь твоя очередь.
— То, что было до встречи со мной? Ха! Любовницы?! Расскажи об адюльтере… Ладно, давай я начну.