Как только они удалились по коридору, соседняя дверь скрипнула и из нее выглянул Кузьма. С самого начала он заинтересовался, зачем хозяин с доктором направляются к молодой барыне, когда обычно просто звали ее к себе. Прижавшись ухом к двери, он силился разобрать звучащие внутри голоса. Несмотря на полную тишину, царившую в гостевом крыле дома, женского голоса он не уловил.
Разговаривали только мужчины, и то неразборчиво. Кузьма прижал ухо еще плотнее и затаил дыхание. Из комнаты доносились звуки, очень похожие на то, как два тела шлепаются друг о друга при одном известном занятии. Если бы там находился кто-то другой Кузьма бы сразу так и подумал, но нынешняя ситуация его озадачила. Между тем звуки становились все чаще и громче, сбивая его с мысли и мешая искать другое правдоподобное объяснение. Устав думать, он решился и чуть-чуть приоткрыл дверь, одним глазом заглядывая в образовавшуюся щелку.
От увиденного он чуть не лишился чувств. Спиной к нему голый доктор стоял на коленях перед кроватью, на которой ничком лежала голая же Катерина и совершал тазом энергичные недвусмысленные движения возле ее зада. Хозян, так же без одежды, смотрел на это, оглаживая свою торчащую елду. Кузьма быстро прикрыл дверь пока его никто не заметил и привалился к стене, бормоча:
— Ох ты ж господи… С женой племянника… Вдвоем… . Грех же!
Однако любопытство пересилило и он снова застыл, приложив ухо к двери и стоял так до тех пор, пока не услышал что мужчины уходят. Тогда он юркнул в соседнюю комнату и теперь выглядывал оттуда, прислушиваясь к удаляющимся шагам.
Убедившись, что хозяин не вернется, он снова заглянул в комнату Катерины. Молодая женщина так и осталась лежать поперек кровати. Теперь Кузьме было хорошо видно ее тело, особенно ноги и соблазнительно отставленный зад. Он подождал, но женщина не шевелилась. Это, наверное, доктор ее каким-то сонным зельем опоил… — догадался он, приближаясь к ней.
Там его ожидал еще один сюрприз — между белых ягодиц краснело натертое, слегка вывернутое, почти закрывшееся отверстие из которого медленно стекала по бедру мутно-белая струйка. Вон оно что… — мелькнула у него мысль. Рука теребила застежку на штанах. Кузьма боролся со страхом быть пойманным и желанием хоть раз в жизни попробовать женщину из благородных. Любопытство победило. Оглядываясь на дверь, он приспустил штаны и встал сзади женщины на колени.
Катерина услышала, что в комнату снова кто-то зашел. Забыли что-то… — решила она, но шаги были совсем другие — легкие и осторожные. Приблизившись, он постоял недолго, вздыхая, а затем зашуршал одеждой. Еще один член требовательно уперся в анус. Разработанная дырочка легко поддалась. Катерина снова ощутила, как ее насаживают на кол.
В отличие от первых двух, этот двигался гораздо грубее, словно очень торопясь и вдобавок не пользовался никакой смазкой. От этого кишка то выворачивалась наружу, то, наоборот, член тянул край ее внутрь за собой. К тому же действие докторовой микстуры начало отступать и в анусе появилась боль. Мужик сзади старался изо всех сил. Катерина, не выдержав, испустила короткий мучительный стон. Член в ней моментально застыл, медленно, по сантиметру, покинул попку чтобы тут же заполнить собой влагалище.
Кузьма в бешеном темпе дотрахал ее, кончив внутрь и задом, не спуская глаз с женщины попятился к двери. Выскочив за нее наконец застегнул штаны и почти бегом кинулся оттуда.
Через полчаса Катерина собралась с силами и заползла под одеяло. Действие лекарства прошло полностью. Все тело побаливало, особенно в тех местах, где ее лапали сильные мужские руки. Нестерпимо ныл натертый и растянутый анус. Слава богу, хоть не порвали! — перекрестилась она после того, как тщательно там все ощупала. Примерно через час к ней пришел Николай Федорович.
— Что, Катенька, тяжело тебе после первого раза? Ну ничего, так всегда бывает. Потом легче станет. Ну-ка, повернись ко мне задом!
Катерина сжалась под одеялом, решив, что он хочет воспользоваться попкой еще раз.
— Да не бойся! — понял ход ее мыслей Николай Федорович — Вот, Отто Карлович оставил, велел намазать тебя чтобы не болело.
Женщина с опаской подставила ему зад. Дядя, не выказывая никаких неприличных поползновений, смазал измученное место.
— Ну, теперь лежи. Я распоряжусь чтоб тебе поесть сюда принесли, а потом можешь подремать. Я тебя к вечеру еще навещу, помажу.
Катерина так и поступила, пообедала и провалилась в сон.
Когда начало темнеть, Николай Федорович снова наведался к ней.
— Ты бы одела что-нибудь — посоветовал он, размазывая между ягодицами снадобье — А то Прохор воротился, сейчас ужинает. Не надо, чтобы он тебя такой видел.
У Прохора сегодня день не удался. То есть с отцовскими делами все вышло как раз неплохо, но вот потом, когда, заехав за Сергеем, они отправились наносить визиты… Прохор рассчитывал, что получится как вчера и в предвкушении украдкой мял себя в паху, но как оказалось — напрасно. В одном из двух посещенных ими мест пришлось просто отобедать с исключительно благонравной семьей, ни на минуту не выпускавшей друг друга из поля зрения.
Да к тому же он вынужден был поддерживать разговор о гастролях одной известной певицы, про которую и услышал-то здесь впервые. В другом же месте оказалось полно гостей и молодая хозяйка беспрерывно хлопотала вокруг них. Поручик все же сумел перекинуться с ней несколькими словами перед самым уходом, несколько повеселев. В общем же, по мнению Прохора, день прошел зря.
Вернувшись домой и поужинав, он, мучимый похотью, первым делом навестил супругу, но и здесь получил отказ. Катерина, как всегда, сослалась на нездоровье. Выглядела она и правда неважно, так что Прохор особенно не настаивал. Однако организм требовал свое. Член, полдня проторчавший в ожидании, начал побаливать но падать не собирался. Прохор ворочался на кровати, безуспешно пытаясь уснуть. Вспомнилось, что в доме у дяди среди прислуги попадались молодые, вполне подходящие девки. А что? — он накинул халат на голое тело и выскользнул в коридор — Дядя, небось, сам их каждый день пялит!
По причине позднего времени в доме оказалось пусто. Прохор бродил, как привидение, так никого и не встретив. Только спустившись вниз, в столовой обнаружил экономку, перебиравшую столовое серебро.
— Марфа, ты одна здесь?
Она оглянулась:
— Одна.
— А все девки где?
— Спят уже. Тебе, барин, зачем?
— Надо. Позови-ка одну, посмазливие! — Прохор всеми силами старался предстать надменным и опытным в таких делах, но обмануть Марфу было нелегко.
— Ты, барин, особо не командуй! У меня и у девок свой хозяин есть! — сурово оборвала его она и тут же участливо спросила — Что, барин, приспичило?
Пока Прохор молчал, придумывая новую линию поведения, она раздернула полы его халата. Доказательство торчало, покачиваясь из стороны в сторону.
— Девок я тебе портить не дам… — произнесла она, дотрагиваясь до глянцево блестящей головки. — Но если хочешь, можешь попользоваться мной. Вам, мужикам, все одно только дырка нужна, неважно чья.
В таком качастве Прохор ее еще не рассматривал. Он окинул Марфу взглядом с головы до ног, оценив пышную грудь и широкие бедра. Конечно, хотелось бы кого помоложе и постройнее, но где ж их теперь возьмешь? Он протянул руки к ее груди. Марфа увернулась:
— Шустрый какой!