Женя ни чего не ответила, только рассмеялась и потрепала меня по волосам. Затем посадила меня на свое место и вышла в тамбур, но сразу вернулась. Пройдясь по вагону, тетя согласилась поиграть в пальцы. Игра пошла весело, но Женя играла не внимательно и часто проигрывала. Потом она села закинув ногу на ногу, и мне стало не удобно.
— Прекрати вертеть ногами, сидеть не удобно, — попросил я.
— Не нравится сидеть, тогда стой, — раздраженно ответила Женя и поставила меня на лавку.
Я обиделся, отвернулся к окну и начал рассматривать пролетающие мимо деревья и столбы, группы машин скопившихся на переездах. Выставив руку в окно, я сквозь пальцы пропускал струйки упругого воздуха.
— Женя, а это твой брат был?
— Где?
— Там, на вокзале.
— Почему ты так решил, — заинтересовалась Женя, положила руки на живот и откинулась на спинку сиденья.
— Так он тебя сестренкой называл.
— Это так просто говорят, когда обращаются к незнакомым девушкам.
— Незнакомым! А почему он тебя целовал?
Женя покраснела и быстро оглянулась по сторонам, проверяя, кто еще слышит наш разговор.
— Смотри в окно и не говори глупостей, — рассердилась она.
Я улыбнулся и, довольный собой, отвернулся к окну. В этот момент мимо нас пролетела встречная электричка. Машинисты гудками поприветствовали друг друга. Нестерпимый грохот ворвался в раскрытые окна вагона. От неожиданности я дернулся, попытался ухватиться за раму, но промахнулся и со всего размаху плюхнулся Жене на колени. Она охнула и сильно, со злобой столкнула меня прямо на ноги спящему дяденьке с газетой. Это было так не похоже на Женю, что я удивился и хотел объяснить, что совсем не ударился и даже не испугался. Но тетя не слушала меня, она согнулась пополам, спрятав руки под животом.
— Противный мальчишка! — зашипела она в самое ухо и еще добавила что-то не понятное.
Дяденька с газетой проснулся и, ничего не понимая, начал успокаивать меня, гладить по голове, попытался поднять меня с пола. Привлеченные шумом, к нам повернулись другие пассажиры.
— Дамочка, у вас что-то потекло! — раздался голос.
Женя на секунду подняла голову, посмотрела на говорившего испуганными глазами, и тут же опустила красное пылающее лицо. Я заглянул под лавку, действительно там было мокро. Со скамьи в лужицу падали тяжелые капли, а не большой ручеек проложил дорожку в центральный проход.
— Да что же вы сидите? Смотрите быстрее сумки! — взволновалась соседка. Женя распрямилась и принялась лихорадочно копаться в вещах.
— Ты, почему бутылку с чаем не закрыл, Григорий? — набросилась на меня тетя.
От такой несправедливости я оторопел и ни чего не стал отвечать. Зачем спорить и говорить, что бутылки я всегда хорошо закрываю. Один раз я поставил папе в портфель незакрытую бутылку, и она залила важные документы. С тех пор я очень внимательно отношусь к пробкам. Тем более чая у нас вообще нет, а бабушкин морс лежит в рюкзаке на верхней полке. Постепенно в вагоне все успокоились, но я обиженный на Женю, не разговаривал с ней до самой остановки, и даже не стал спрашивать, почему мы выходим самые последние. Следя за тетей, я раздумывал, почему взрослые так сильно потеют. Вот Женя у нее волосы на шее слиплись и вся спина мокрая, особенно сильно промокла юбка сарафана.