Мы познакомились на трамвайной остановке. Она сидела задумчивая и, словно, чем-то расстроенная. Я спросил, все ли у нее в порядке. Она посмотрела на меня отсутствующими глазами и кивнула.
— Как вас зовут, девушка?
— Не знаю, пока никак не звали, — грустно усмехнулась она.
Она пленила меня. Зеленые, словно изумрудные озера, глаза, в которых хочется утонуть… Волна русых волос, так потрясающе пахнущих…
Еще раз бросила на меня печальный взгляд и пошла к подошедшему автобусу.
— Девушка, пожалуйста, пойдемте ко мне! Пусть после этой встречи нам обоим будет больно, но я этого очень хочу!
— Ну, пойдем, — неожиданно и совершенно спокойно проговорила она.
Я взял ее за руку и повел за собой. Кожа на ее ладошке была теплая и гладкая, как лепестки гладиолуса.
Она могла уйти. Я не пошел бы за ней, не стал настаивать. Хотя ее дух свободы и в тоже время подчинения завораживал меня.
Мы зашли в квартиру, я сварил кофе. Включил свою любимую песню — "Патриот".
"Кровь течет по камням, забудь про все, иди вперед. Слушай голос огня…"
— Мне нравится. Я вообще очень люблю "Арию" за великолепные тексты, — проговорила она, нежно касаясь губами чашечки с кофе.
— А хочешь испытать их песни на себе? Хочешь жить ими?
Она подняла на меня вопрошающие глаза.
Вместо ответа я налил в два бокала Leopold Gourmel и поманил ее за собой. Мы прошли в специально оборудованную комнату. Там было темно, освещен был лишь железный лежак с ремнями. Я предупредил ее…
— Ты можешь уйти сейчас, и я тебя не задержу, но как только мы начнем — все. И еще, не допивай весь коньяк, им я буду потом дезинфицировать раны. Твои раны. Итак, твое решение?
— Я остаюсь.
— Ты…
— Да, я уверена.
— Хорошо. Раздевайся.
Боже, какая она была красивая! Белая кожа в полумраке светилась серебром.
— Ты прекрасна!
Я нежно взял ее за волосы и подвел к зеркалу, зажег светильник.
— Смотри, какая ты красивая, жемчуженка! Теперь будь умницей, ляг.
Я пристегнул ее руки ремнями и взял бритву. Простое лезвие. Первая полоса прошла по внутренней стороне бедра, от паха к коленке. Она затрепетала, как бабочка в сачке. Вторая — по левой груди вокруг соска. Я отошел к центру и включил Арию…
…Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах.
Счастье на утро, горе под вечер,
Все так странно и вечно…
Я снова взял бритву и сделал надрез на ее руке, чуть пониже локтя. Кровь заструилась горячим ручьем по руке и креслу. Белая кожа, серое железо и бардовая кровь, что может быть восхитительнее? Она выгнулась, приоткрыла прекрасный рот, я поцеловал ее. Мой язык проникал в ее глотку, ощупывая мягкое небо, это было великолепно…
…Мы на лету срывали вечность,
А дорога шипела змеей,
Тела светились, словно свечи
В этой гонке такой неземной, неземной…
Я взял свечу, зажег ее спичкой и начал капать горячий воск ей на живот. Она мелко вздрагивала от каждой капли и, полу прикрыв глаза, отдавалась своим ощущениям.
…Пусть это будет зваться любовью,
Самой нелепой и самой смешною.
Пусть это будет дьявольским зноем,
Зноем, сжигающим все!..