-Я… — остановилась перед выбором. Неужели мне придется стоять на коленях? Я не знаю, что она со мной сделает, если я соглашусь. А если нет, то она меня уволит. Не знаю, что мне выгодней. Что мне выбрать? Она мне обеспечивает крышей над головой и большой зарплатой. Кто ее заменит в этом случае? Попробую рискнуть, и надеюсь, что это не навечно. — Ладно, я встану!
— Так просто? Ладно, я встану? Ты не знаешь, что такое по настоящему стоять на коленях. Это не просто поставить колени на пол.
Это мне заставило понять, что это строго. Я не хочу так, но не могу иначе. Сколько это будет?
— Сколько это будет продолжаться?
— Скажем так, я тебя выпорю, как сучку, надену ошейник на неделю, завтра я дам тебе шанс. Если будешь продолжать быть неуклюжей, накажу сильнее, а если неуклюжесть у тебя в крови, тогда я тебя в покое не оставлю, пока ты сама не уволишься.
Мне показалось, что она обиделась. Она сразу стала одеваться и молча выходить. Я одна в наручниках и голая. Через пару минут я услышала, как она выходит из дома. Мне нужно освободиться, хоть как-нибудь. Когда я шевелю руками, наручники доставляют мне боль. Если я не освобожусь, мне будет больнее. Надо пытаться, но мне не удается. Господи, помоги! Пусть она меня помилует, пожалуйста! Пока я на все надеялась, прошло минут пять… десять… не знаю. Я уже кое-как успокоилась. Начала засыпать. Неожиданно я почувствовала резкий запах нашатырного спирта и я проснулась.
— Ты почему не на рабочем месте? — стала она издеваться, улыбаясь.
Что тут можно объяснить? Она сама все понимает. Я молча показала ей наручники.
— Ты пыталась освободиться?!
Ну да! Я кивнула ей. Она из сумки показала мне плетку. Мое сердце сильно забилось, мне стало страшно. Только не сейчас!
— Я прошу вас, не надо! Простите меня, пожалуйста!
Она молча еще достала из сумки какие-то странные наручники. Ее дужки были обшиты розовым мехом. Она ко мне подошла и освободила мою правую руку, потом поцеловала то место, где у меня болит.
— Не бойся, сначала это будет не больно!
Меня уже ничего не утешает. Она освободила вторую руку, перевернула меня на живот. Ну давай! Я готова к порке! Что мне еще остается делать? Она погладила меня по спине, затем по попке.
— Я тебя прощу, но при одном не трудном условии.
— Каком? — мне стало легче.
— Сейчас мы пойдем в гостинную. Там ты нежно возьмешь в руки мои духи, нежно поцелуешь и прижмешь близко к сердцу в знак извинения моей вещи.
— И все? — вобщем это не трудно.
— Нет! Еще: если мы дома одни, то ты будешь ходить в том, что сейчас на тебе.
Меня будет смущать ее внимание. В прочем я не против, если больше меня никто не будет видеть.
— Ладно!