Моя попка открыта как жерло вулкана. Приставив к ней новый флакон с веревочками она надавливает. Мне кажется что я порвусь пополам, в том самом месте. Флакон всего на сантиметр больше в диаметре, но это так чувствительно. Наконец он входит в меня до упора, Марина пропускает цепочки у меня между ног, одну сзади, другую спереди и завязывает их на ремне. Теперь флакон жестко зафиксирован во мне. Головка моего члена блестит от напряжения как будто отполированная, она стала темно вишневой и покрыта великолепной смазкой. Яички болят от повисшего на них груза. Время уже 12 ночи. Внезапно нашу тишину разрывает сигнал ее пейджера. Нахмурив лоб, она читает послание. Потом показывает его мне. Там просят срочно приехать на работу (она врач). Я киваю — Езжай, я подожду. И вот уже хлопнула дверь и отъехала ее машина, а я остаюсь сам с собой, со своей сладкой болью, в ожидании, когда она вернется и отстегнет меня от станка, вытащит из попки эту тугую вставку, снимет с моих оттянувшихся яичек эти два здоровых замка, и отпустит мои бедные соски.
Уже начало светать за окном, а Марина все не едет. Я забывшись простоял в такой позе почти 7 часов. Боже как все болит! В таких муках я достоял до того времени, когда часы стали бить 12 часов дня. Я стал пытаться дотянуться до телефона:
Продолжение следует.