Даже Бекки ошалела от того, что Тина говорила о маме, и потому, что мать стояла рядом и все слышала. Однако моя родительница лишь смущенно улыбнулась, в то время как я неожиданно обнаружила, что плиточный пол отдела чертовски интересный. Остолбеневшая продавщица лишь кивнула и стала искать шмотки, которые бы могли подойти маме. Мне было жутко неловко смотреть на мать, зато Тина лучилась от счастья, пока мы мамой тупо молчали и ждали Бекки.
Наконец она вернулась, таща кучу барахла. Обойдя меня и маму, продавщица показала вещи Тине, точно зная, кто главный покупатель в нашей компании.
— Теперь, Бекки, нам нужно просторная примерочная кабинка. У Дебби, понимаете ли, проблемы с психикой, и ей даже одеваться самой сложно. Ей кажется, что лучше, когда я и Эми говорим, что нужно делать. Верно, Эми. Она делает все, что мы скажем, не так ли?
Бекки посмотрела на меня. Мама уставилась в пол, а я сгорала от стыда, слушая, что Тина говорит про меня этой девушке.
— Мнэ-э…ну типа того, — я не знала, что мне говорить; мне просто хотелось, чтобы весь бред поскорей закончился.
Мама не смотрела на меня, но я почувствовала, как она напряглась от того моего очередного предательства. Одно дело, когда я и Тина заставляли ее работать по дому, однако унижать ее на публике — это гораздо хуже.
— Ну, у нас есть большая кабинка для клиентов-инвалидов. Думаю, что вы там все разместитесь.
Тина громко рассмеялась… "Чудненько. Ты правильно поняла, что бедненькая маленькая глупенькая Дебби — своего рода инвалид. Так что пошли в примерочную.
Бекки явно не хотелось быть возле нас, но притащила целую гору одежды, а поскольку правила запрещали брать в кабинку все выбранные вещи, ей пришлось встать возле двери и подавать их нам по одному.
Мы втроем прошли в примерочную кабинку. Тина приказала матери раздеться, и когда та начала стаскивать узкое платьишко через голову, я вновь почувствовала себя как тогда, когда увидела их у себя в комнате. Но сейчас, по какой-то идиотской причине, я даже сильнее возбудилась.
Я старалась не думать о событиях последних двух недель, но, глядя на раздевающуюся мать, это было невозможно. Я вспомнила, как она облизывала попу Тине, а та издевалась над ней, говоря о том, что она целует задницу своей бессовестной дочке.
На маме действительно не было нижнего белья, и я заметила, что промежность у нее была гладко выбрита. Тина посмотрела на меня, ожидая реакции на это, но я постаралась не показать, как сильно это взволновало меня.
— Примерь-ка это, — Тина протянула маме оранжевый топик.
*****
Он едва налез на ее сиськи, и выглядела мама в нем исключительно глупо.
— Бекки, Эми сказала, что та юбка, которую вы принесли, недостаточно коротка. Нам нужна другая, — заявила Тина, улыбнувшись мне.
Я злобно посмотрела на нее, но ничего сказала. Мама молчала, но чувствовалось, что она разочарована этой извращенной игрой, которую я никак не остановлю.
Я слышала, как продавщица ходит по отделу, и, наконец, вернулась к примерочной. Она слегка приоткрыла дверь. Мама уставилась в пол. На ней все еще был только топ, а ниже пояса она была голой. Тина распахнула дверь пошире, чтобы Бекки смогла увидеть маму.
Молоденькая продавщица от удивления рот разинула. Похоже, увидеть мать, почти голую с выбритой промежностью было для нее настоящим сюрпризом. Через несколько секунд, она отвела глаза, но было видно, как сильно она смутилась. Не глядя в нашу сторону, Бекки, подала юбку.
— Не беспокойтесь о ней, Бекки, — Тина показала на маму. — Я же сказала вам, что ей нравится показывать свое тело. Понятия не имею, почему она хочет, что все видели ее толстую жопу, но, наверное, горбатого могила исправит.
Лицо девушки стало пунцовым, когда моя, выглядящая полной идиоткой средних лет, мама взяла у нее юбку. Взгляд Бекки представлял собой смесь жалости и презрения. Мать, казалось, вот-вот расплачется; все это было настолько омерзительно, что я почувствовала в себе силу прекратить все это. Моя злость на Тину разгорелась с новой силой, как она посмела так говорить о матери перед совершенно незнакомым человеком.
Несколько секунд я боролась с желанием разорвать Тину на куски, и, наверное, так сделала б, но стоило мне подумать о последующем скандале с матерью. Плечи мои поникли сами собой.
Когда же Бекки снова покинула примерочную, я, не издав не слова, наблюдала, как моя униженная мать примеряет узенькую юбочку, которая оставляла на виду все ее прелести.
— По- моему очень мило, а ты как думаешь Эми?- поинтересовалась Тина.
— Мнэ-э…ну я не знаю, — мне даже удалось выдавить из себя улыбку.
Тина улыбнулась мне в ответ и покачала головой.
— Тебе бы давно следовало понять, Эми, — ей нравится все это, иначе с какой радости ей этим заниматься?
Я посмотрела на маму, взглядом умоляя ее опровергнуть слова Тины. Но она не издала ни звука.
— Ты же видела, дорогуша, как она делала всю работу по дому, — продолжила Тина, — И знаешь, почему она так поступала. Конечно, крошка Дебби жалуется на свою дочь, у которой нет ни стыда, ни совести, но, в конечном счете, она всегда уступает и позволяет делать все, что твоей душе угодно. И не строй из себя целку — ты же видела нас в своей собственной спальне…Дебби рассказала мне об этом.
Я почувствовала, словно собственная мать продала меня и гневно кинула ей… "Мама, как же ты могла?!" Она предала меня. Как она посмела разболтать Тине о делах, которые касались только нас двоих?
Ситуация все больше и больше выходила из под контроля.
— Втайне, думаю, ты на самом деле желаешь, чтобы она делала все, что ты ей прикажешь. Мне известно, что когда у вас произошла та маленькая ссора, ты приказала крошке Дебби встать на колени. Ага…это она мне тоже рассказала. И что же ты хотела приказать, Эми? Ты прекрасно знаешь, что она делает в такой позиции. Сейчас я тебе это еще раз покажу, как она это делает.
Тина начала расстегивать джинсы. Мне не верилось, что она собирается сделать это, прямо здесь в примерочной, зная, что за дверью стоит продавщица. Бекки, возможно, даже слышала наш разговор. Мои трусы намокли в промежности, а дыхание участилось. Мама, похоже, также была возбуждена.
— Давай, Дебби. Покажи своей маленькой дочке, как сильно тебе нравиться целовать попу.
На моих глазах мама, в этом нелепом одеянии, бухнулась на колени и прижалась лицом к заднице Тины. Я отчетливо слышала, как она, захлебываясь слюной, вылизывает ее.
— Бекки, нам нужен еще один топик, такой, чтобы сильнее открывал грудь, — крикнула Тина продавщице.
Девушка снова ушла куда-то в глубь магазина. Без сомнения, Тина собиралась показать Бекки, чем занята мама в данный момент. Неужели она сделает это? Вскоре раздался знакомый стук в дверь.
— Эми открой дверь, видишь, я занята.
Это было чересчур. Как я могла позволить Бекки увидеть мать. Тина внимательно смотрела на меня, улыбка ее исчезла, и мне почему-то совершенно не хотелось злить ее. Поэтому я открыла дверь.
И снова у Бекки глаза стали размером с шар для боулинга. Было видно, что она не знает, как поступить. Трясущимися руками. Она протянула мне топик, после чего я снова закрыла дверь.
— Эми, не притворяйся, будто бы не возбуждена. Я же вижу, как ты завелась.
Неужели это так очевидно?
— Давай, Эми, почему бы тебе не попробовать? Ты ж знаешь — она сделает все, что я ей прикажу.
— Нет, я на самом деле не хочу…
— Если надо я могу ждать весь день, — сказала Тина. — Я знаю, тебе чего-то хочется. И мы уйдем отсюда, пока я не заставлю ее сделать это для тебя.
Мое лицо побагровело. Я видела, что мама, продолжая ублажать Тину, краешком глаза смотрит на меня. "Она не может хотеть этого на самом деле", — сказала я себе. Мама не может хотеть, чтобы я так ее предала. Однако тело мое умоляло о возможности разрядиться.
— Ну, я…, — начала я.
— Да?
— Тина…э-э…заставь ее…ох, я не могу это сказать…
— Все в порядке, лапочка, шепни мне, и она тотчас же сделает это.
Мама замерла.
— Я хочу, чтобы она, — прошептала я Тине на ухо, — …немного полизала мне писю.
Я знала, что еще не раз пожалею о том, что сейчас сказала. А Тина, наоборот, широко ухмыльнулась.
— Итак, Дебби, — объявила она, — похоже, что у твоей маленькой девочки сильно зудит в одном месте, ей хочется, чтобы ты почесала там своим язычком. Ведь у тебя чешется пизда, Эми?
Я глаз не могла поднять на маму, но чувствовала, как она дрожит от стыда ли, от похоти, не знаю. Но грубые слова Тины так возбудили меня, что я быстро взглянула на мать, и моментально пожалела об этом, когда наши взгляды встретились — столько боли было в ее глазах. Меня даже замутило от внезапно нахлынувшего чувства вины.
— Нет…мне очень жаль…мамочка, я люблю тебя…., — малоубедительно пробормотала я.
— Но ты же хочешь, чтобы она поласкала тебя язычком, не так ли? — хмыкнула Тина; она-то точно знала, как сильно я этого желала. — Брось, Эми, не отрицай это. Ты же только что прошептала мне это на ухо, или, может, это была Бекки?
Мне было нечем крыть. Мама видела, что Тина говорит правду. Трясущимися руками я стала расстегивать джинсы.
— Тина, Бога ради, не заставляй меня делать этого. Это не правильно, — взмолилась мама.
Глаза ее наполнились слезами. Тина ничего не ответила, а я, сглотнув от нетерпения, приспустила джинсы с трусами.
— Эми, скажи, чего ты от нее хочешь, — потребовала Тина.
Я чувствовала свою власть над матерью. Казалось, что я тоже стала немного Тиной.
— Ну, ты же сама знаешь, — пожала я плечами
— Не корчи из себя принцессу, а лучше скажи, чтобы она услышала это.
Тина откровенно наслаждалась отвратительной ситуацией. Ей нравилось видеть, как я причиняю боль матери.
— Эми…- умоляла меня мать; но она выглядела так жалко, что я даже не обратила на нее внимания.
— Вели ей полизать мне пизду, — сказала я Тине.
Боль и не гнев в маминых глазах, я предпочла не замечать. Я хотела все ей объяснить, но когда я расстегнула джинсы, то четко дала понять какая из меня дочь. Я очень любила маму, но в тот момент, мне жутко хотелось еще сильней унизить ее.
— Ты слышишь, Дебби, полижи мокрую письку своей дочке.
Мне хотелось прекратить все это, но когда мать коснулась меня своим язычком, это желание оставило меня. Я запретила себе думать, насколько ей больно. Мне стало чертовски хорошо — огонь, полыхавший у меня между ног, без остатка растопил вину. Мать стояла передо мной на коленях, а я прижалась к стенке и раздвинула ноги пошире.
— Как самочувствие, Эми? — осведомилась Тина.
Я не могла ей ответить. Все мое тело говорило о том, как это здорово, когда мать тебе так подчиняется.
— Должно быть очень неплохо, чувствовать, что твоя мамаша сейчас делает именно то, что должна делать. Могу сказать, что Дебби тоже это нравится. Никогда еще я не видела ее такой возбужденной.
Она подняла ногу, сунула ее маме под юбку, и та снова тереться об нее. Тина была права — мама здорово возбудилась. И я, и мать знали то, что, мы делаем отвратительно, но я не могла остановиться.
— Эми, тебе ведь очень нравится притворяться, будто это я заставила тебя сделать это, — заметила Тина, после паузы, по- своему истолковав мою реакцию.
До этого Тина не разу не говорила о том, что она заставила меня что-либо делать, и ее слова сильно удивили меня. Тина явно намекала, что моя роль не так уж сильно отлична от маменькиной, чем жутко разозлила меня. Неужели ей НЕПОНЯТНО — я АБСОЛЮТНО непохожа на мать!!! Я вспыхнула от возмущения, а Тина продолжала.
— Скоро ты сама будешь заставлять свою мамочку делать тебе приятное, мне даже не придется понуждать ее к этому. Верно, Эми? Будешь только ты и твоя покорная мамуля, правда? Не отпирайся, ведь знаешь же, что я говорю правду.
Я быстро улыбнулась, — по крайней мере, она, все ж таки, не считает меня похожей на мою мать- идиотку. Жар между ног стал сильнее, руки мои скользнули на затылок матери, и скоро я быстро задвигала бедрами, заставляя ее глубже засовывать язык.
Тина усмехнулась и крикнула…
— Бекки, вы все еще здесь?
— Да, — пискнула, словно перепуганная мышка, девушка.
— Не могли бы вы принести тряпочку, а то мама Эми…испачкала мне туфлю.
Из-за двери раздался сдавленный звук, будто у Бекки неожиданно горло перехватило, а затем я услышала, как она уходит прочь от примерочной. Мне нужно было прекратить это, прежде чем девушка вернется. Я не могла ей позволить меня и маму. Я стала оттаскивать ее от себя, но Тина обожгла меня взглядом, и мне пришлось остановиться. Она подошла ко мне совсем близко и зашептала.
*****
Тина усмехнулась, глядя на мать, у которой по щеке сползла слеза.
— А что насчет тебя, Эми? Может быть, маленькая подружка Тины такая же покорная сучка, как и ее мамочка? — вкрадчиво шептала она мне на ухо.
— …э….Нет…, — пробормотала я, но когда ее рука скользнула по моей блузке вниз, дыхание у меня участилось.
Тина не спешила, расстегивая удовольствие. Она поглаживала мою грудь, продолжая говорить.
— Ну, в любом случае мы это выясним, не так ли? Как новая глава семьи, я не могу не наказать вас за сегодняшнюю драку. Наверное, мне следует рассказать, каким будет это наказание.
Она расстегнула еще одну пуговицу на моей блузке. У меня между ног пожар бушевал, и я неожиданно поняла, что вся злость на Тину куда-то улетучилась. Я умирала от страха, но вместе с тем мне жутко хотелось узнать, какую же это новую гадость придумала Тина.
— Мне всегда хотелось иметь щеночка, — начала она. — Конечно, с ними бывает много хлопот, поэтому кто-то должен позаботиться о них.
Тут Тина посмотрела на маму.
— Но твоя мать, уже доказала, что ей нельзя доверить ни дочь, ни щенка. Поэтому Тине опять придется все делать самой! Ну, знаешь купать щеночка, и выводить его на задний двор, чтобы он там покакал, — болтала Тина, в то время как я тупо слушала ее.
Неся весь этот бред, Тина продолжала расстегивать мне блузку.
— Поскольку собаки одежду не носят, мой щеночек всегда будет голым. Он, точнее она будет ползать на четвереньках, приносить мне обувь в зубах. А я буду играть с ней во всякие глупые игры, в которые обычно играют со щенками. Открою тебе маленький секрет, Эми. Лучшее, что есть у щенка — это длинный язык, который он обожает совать во все места. Мм, жду, не дождусь того момента, когда я буду смотреть телевизор, а щеночек примостится у меня между ног и будет доставлять мне удовольствие своим длинным язычком.
Я представила себе эту картину, и меня затрясло. Не может же Тина на самом деле думать, что я буду ей это делать? Дело, похоже, принимает самый неожиданный оборот! Тина, по-моему, перешла все границы.
— Надеюсь, что моя маленькая собачка не будет писать или какать в доме. Если же она сделает это, то для уборки ей нужно будет использовать свой длинный язычок. А еще щенки пьют воду из унитаза — отвратительная привычка, но говорят, что щенкам это нравиться.
В голове у меня все перемешалось. Безумие!!! Я не могу позволить так поступить со мной. Это даже хуже чем то, что она сделала с мамой! Для Тины здесь не было никакой разницы, но я не могла участвовать в этой извращенческей херне! Но тут Тина убрала руку с моей груди и подошла к сумке, лежащей в углу, и вытащила оттуда маленький розовый собачий ошейник.
Вернувшись к столу, она положила его перед нами. "Муравьи" в моей письке забегали со страшной силой, и я едва не упала в обморок.
— Я не сказала, кто из вас будет моей маленькой собачкой. Эми, я хочу, чтобы ты взяла ошейник, а затем можешь надеть его либо на себя, либо на Дебби. Выбирай.
Я посмотрела на мать — она не проронила ни слова. Ситуация меня чертовски возбуждала, на трусах у меня образовалось большое мокрое пятно, хотя я просто сидела и сжимала в потной ладони ошейник, облизывая, предвкушая как я надену его на маменьку. Мысль об этом пугала и одновременно доставляла мне удовольствие. Мне очень этого хотелось после всего того, что я пережила — в смысле мне хотелось отомстить матери за то, что она позволила Тине так вести себя с нами. В конце концов, ведь она — взрослая, она должна была контролировать ситуацию.
А вместо этого, я тут сижу как дура с этим ошейником, и должна сделать самый сложный выбор в жизни.
Если я решу надеть его матери на шею, то нашим отношениям придет конец. Она больше не будет моей мамой, — она будет сукой, и иначе воспринимать ее я не смогу. Мне до смерти хотелось запустить ошейником в высокомерную рожу Тины, а потом навсегда вышвырнуть ее из нашего дома. И тогда мама, и я снова будем вместе.
Но так, к сожалению никогда не будет. Маме нужна Тина, а мне — мама. Меня…словно током ударило!
Горячие слезы правды брызнули у меня из глаз, мысль о том, что Тина права унижала меня, но это лишь добавляло сильнее разжигало пламя бушевавшее у меня между ног.
Хотя нет, я не такая как мать. Я гораздо хуже. Тине не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы меня сломать. Мать хотя бы притворялась, что я помыкаю ей вместо Тины, а я…
Почти ничего, не видя из-за слез, я, трясущимися руками надела на свою шею ошейник и застегнула его.
Тина не сказала о моем наказании, или, по крайней -мере, сколько она продлится. Но какое это имеет значение? Я теперь ее домашняя зверушка, и мое положение в семье даже ниже чем у мамы. Я даже вернула маме услугу, оказанную мне в примерочной — я лизала ее пока она не кончила. А Тина с удовольствием наблюдала за этим.
И еще Тина не сказала мне, что пригласила свою подружку Керри пожить у нас несколько дней. Это было хуже всего, потому что она горела желанием отомстить мне за унижение в кафетерии. Теперь, когда мне хочется писать, то я должна встать на колени возле двери и скулить, пока меня не выпустят на задний двор. Это не шутка. Только так я могу объяснить, что хочу в туалет! Тина приказала, чтобы дома я только гавкала и скулила, по- человечески мне разрешено говорить исключительно на людях. Поступая так, чувствую себя полной дурой.
Так вот о Керри… пару раз, когда мы были с ней одни, она не выпускала меня во двор. Эта тварь заставила меня скулить и просится наружу, а сама стояла и дразнила меня, играя с дверной ручкой. Наконец, силы терпеть больше не осталось, и Керри чуть не лопнула от смеха, пока я писала на пол.
Затем она взяла меня за волосы и ткнула лицом в лужу, приговаривая, какая я плохая собака. И что мне делать, если, не смотря на все, я горела от возбуждения? Хотя я никогда не привыкну к этому запаху. Я ненавижу его! Ну и естественно после всего я должна была убраться, прежде чем Тина придет домой.
Тяжко быть ходить в ту же школу, что и Керри. Мне всегда становится не по себе от того, как она на меня смотрит. Я знаю, что она думает обо мне, после того, как я напрудила на полу, словно глупый щенок. Иногда я видела, как Керри с подругами смеется надо мной в коридоре, воображаю чего она им про меня рассказала.
Тина также не сказала, что будет иногда приводить к нам своего приятеля. И мне, и маме этот парень сразу не понравился. До той минуты, пока он не пришел, я даже не подозревала, что у Тины есть бойфренд. Мама выглядела глубоко несчастной, она ведь по-настоящему любила Тину! Мне было очень жалко мать, когда она ныла из соседней комнаты, упрашивая ее не спать с ним, ради их любви, какой бы странной она не была. Я даже сама, от маминого имени, попросила Тину о том же.
Та внимательно выслушала нас, а затем велела нам обеим отсосать у него.
Я никогда этим не занималась, и Тина жутко веселилась, глядя на меня, поскольку оральный секс — не моя сильная сторона. Она заявила, что я сосу также плохо, как и моя мать.
Не думаю, что мама смирится с его присутствием в нашем доме. Мама сама не своя, когда Тина ложится с ним в ее постель, а потом заставляет и меня и мать вылизывать простыни, на которых они только что трахались. Ну, я, понятно, глупая сука, но мама-то остается человеком, и ее это очень сильно ранит.
К счастью, тинин приятель сейчас не часто к нам захаживает. Тина дала нам ясно понять, что мы с мамой ей не безразличны, и теперь нам обеим позволено каждую ночь лизать ее. Хотя, я теперь чаще ублажаю Керри. Странное чувство, когда ты делаешь приятное тому, кого терпеть не можешь, и как тяжело вспоминать, что когда вы были абсолютно равными.
Тина сказала Дебби…э…маме, что я должна бросить школу, поскольку я определенно поглупела, а Керри заявила, что будет прикольно, если удалить у меня голосовые связки или, по крайней мере, сделать так, чтобы я могла только гавкать и скулить, словно маленькая глупенькая собачка.
Эта идея потрясла меня до глубины души, а мама даже слова не сказала в мою защиту. Когда Керри достала ее этими шутками, мать сказала, что, коли, я ни на что больше не гожусь, то, пожалуйста, пусть делают со мной все, что угодно. Меня это очень сильно задело. А Тина, прикалываясь, говорила, что сама отведет меня к хирургу.
Надеюсь, что она только шутит.
Доктора ведь этого не делают, наверное?
Помню, когда была ребенком, то каталась на маминой спине, воображая, что она моя "собачка". Странно. Теперь же, она меня не считает своей дочерью, увидев, как я вытираю попу о траву, после того, как покакаю, и после того, как я позволила Тине потратить деньги собранные мне на колледж.
Знаешь, мамочка, ты сама не научила защищаться, не так ли? Так что же ты хочешь… яблоко от яблони?
От того, как мать относится ко мне, иногда хочется расплакаться, хотя чаще я слишком тупа, чтобы расстраиваться. Или так это выглядит, когда я кончаю потому, что со мной обращаются как с собакой. Вчера я получила новый ошейник, и была так довольна, что больше ни о чем и думать не могла.
Когда наступает ночь, то сразу становится ясно, как все изменилось в нашей семье. Тина спит в маминой постели, а мама — на куче грязных тряпок. Керри проводит ночи в моей комнате, наверное, ее родителям фиолетово, где гуляет их дочь, потому, что они ни разу не побеспокоились. Улегшись в постель, шлепает по бедру и зовет меня…
— Эми, иди сюда.
И хотя я отчасти все еще ненавижу ее, мать, Тину и ее парня, и весь этот кошмар, в который я попала, но все же ползу к ней, виляя попой, словно полная идиотка!
— Будь хорошей собачкой, свернись клубочком, — ухмыляется она.
И я это делаю.
*****
— Эми, может быть, тебе понравилось, как я заставила тебя сделать это, возможно, тебе это нравится также сильно, как и твоей мамаше, а? Люди ведь что говорят — "яблоко от яблони недалеко падает". Ни одной дочери не избежать тени матери. Я лично всегда подозревала, что в глубине души ты такая же тряпка и слабачка, как и твоя маменька. Просто в вашей семье, ты оказалась чуть сильнее ее. Ну, Эми, разве я не права?
Я дико разозлилась на Тину. Она же ЛГАЛА, обвиняя меня в том, что я ТОЧНО ТАКАЯ ЖЕ, как мама. Однако гнев мой моментально превратился в похоть, и я стала сильнее трахать мать. Тинина улыбочка лишь распаляла меня. Мама тоже была чертовски возбуждена, и я задрожала в предчувствии скорого оргазма.
Тут постучали, остановиться было выше моих сил. Тина, не сводя с меня глаз, протянула руку и открыла дверь.
Бекки замерла в дверном проеме и уставилась на меня. Она ясно видела, чем мы занимаемся, и знала, что женщина на коленях — моя мать. Но я больше не могла себя сдерживать. Меня затрясло как в лихорадке, и я, впечатав письку в мамин рот, завопила.
— Ох, мне так жаль мамочка…о-о-о, пожалуйста, лижи меня…мамочка…, прости меня, пожалуйста…только не останавливайся…хорошо? Я не такая как ты, нет. Но все равно прошу тебя, не останавливайся… о-о-о-о…а-а-а-а!
И все это время ошеломленная Бекки стояла, держа в руке тряпочку
"Спасибо", — поблагодарила ее, наконец, Тина, забирая у нее тряпку. Затем она закрыла дверь и посмотрела на меня… "Видишь, все не так уж и сложно, правда?"
Когда наслаждение ушло, то у меня из глаз хлынули слезы стыда. Сломя голову, я выбежала из примерочной, оставив маму с Тиной. Я боялась оборачиваться. В конечном счете, я доехала домой на автобусе и закрылась у себя в комнате.
К счастью они пришли домой только поздно вечером. Могу себе представить, каким еще унижениям Тина подвергла мать во время их похода по магазинам, после моего ухода. Но правда была в том, что я не хотела этого знать. Слова Тины все еще звенели в моей голове
Лежа в темной спальне, глотая слезы и отчаянно борясь с желанием поласкать себя, я злилась на Тину, которая жестоко заявила, что я такая же пассивная как мать. Я ненавидела маму за то, что она стелилась перед Тиной, и поклялась, что никогда не буду такой как она! Никогда!!! Я решила, что УМРУ, но не стану подобной ей!
Часть 4
Даже в понедельник, сидя в школьном кафетерии, я мысленно возвращалась к тому, что произошло в субботу в супермаркете. Мучаясь над ленчем, я даже не заметила как рядом со мной села гадина по имени Керри Адамс
— Блин, Эми, до чего же говенная тут жрачка. Твоя мамаша ведь самая главная в школьном совете, ей, что слабо сделать так, чтобы еда была здесь более съедобной?
Я была не в настроении. Керри же ловила кайф, издеваясь над всеми девочками в моем классе. Но меня она особо не доставала, потому что все знали кто у меня мать. Однако сегодня она осмелела.
— Керри, иди в жопу, — огрызнулась я.
— Ты что же, не хочешь поговорить о своей мамочке?
— Нет.
— Знаешь, тут один очень интересный слушок прошел…
Ее слова насторожили меня. Внезапно, я потеряла интерес к размазанному по тарелке гамбургеру. Я постаралась скрыть свою реакцию, она увидела, как я напряглась.
— Что же это за слушок, и от кого ты его узнала?
— Ну…у меня подруга, которая проходит практику в офисе твоей матери, и она понарассказывала мне столько интересного, — ухмыльнулась Керри
Тина! У меня задрожали руки.
— Она говорит, что твоя мать любит, когда девушки грубо с ней обращаются, а еще я слышала… что ты такая же, как маменька, — заявила Керри, внимательно посмотрев на меня.
Меня как громом поразило. Я? Такая же, как мать? "Это не правда", — сказала я, чуть громче, чем хотела
Несколько ребят уставились на нас, а у меня все перевернулось внутри. Я еле сдерживала себя, капельки пота выступили у меня на верхней губе, а пальцы изо всех сил стиснули ложку. Неужели Керри не видит, что я вот — вот взорвусь? Почему бы ей ни убраться отсюда подобру-поздорову?
— Что неправда? Неправда про твою мать или про тебя? — она улыбалась так, словно действительно что-то знала.
И мне жутко захотелось впечатать ее самодовольную рожу в стену.
У меня словно рассудок помутился. За все время учебы я ни разу ни с кем не дралась, но тут приложила ее подносом по харе. Затем оказалось, что я сижу на ней, прижав коленями ее плечи. Для меня самой это было полной неожиданностью.
" Ты, сука ебанная, у меня еще поговори!"- вопила я. Она пыталась вывернуться, но я крепко ее держала. Ребята собрались вокруг нас. Я зачерпнула рукой пюре с ее тарелки и стала запихивать его ей в рот, приговаривая… " Кормят тебя, значит, плохо? Горе-то, какое. Ну, ты картошечку все-таки покушай. А может, ты пить хочешь?"
Я почувствовала, что кто-то стаскивает меня с Керри как раз тогда, когда я закончила поливать ее морду молоком из бумажного пакета. Она хрипела и отплевывалась. Мистер Холл, директор школы, быстро оттащил меня от нее, но все же я еще пару раз ее лягнула, пока он выволакивал меня наружу.
Мама на этот раз даже не попыталась помочь мне. За эту драку меня на неделю исключили из школы. Приятным было лишь то, что Керри была точно так же наказана. У нее была репутация известной хулиганки, поэтому администрация решила, что это она все спровоцировала. Проблема, однако, не исчезла, когда мама забрала меня из кабинета директора и повезла домой.
— Мам, я…
— Молчи, Эми. Дома поговорим.
Это было странно. Два дня назад в примерочной я стояла у стенки, а маменька, стоя на коленях, вылизывала меня. А теперь она, выходит, снова главная. После драки и рассказа Тины о нас с мамой в изложении Керри, кошки на душе у меня скребли сильнее, чем обычно.
Как Тина могла даже подумать, что я такая же тряпка, как и мать? И обсуждать это с такой тварью как Керри…что мы с мамочкой…обе любим, когда нами командуют???
Меня тошнило, стоило только подумать об этом! Я все сделаю, чтобы доказать ей, что ей меня не сломать. Разве она не видит разницу между мной и матерью? Я была жутко зла на Тину, за то, что она осмелилась рассказывать про меня всякие гадости.
С ее стороны это было нечестно!
А теперь я снова стала малышкой Эми, которая позволила, чтобы мамочка повоспитывала ее, верно? По крайней мере, когда мама брала верх, все было нормально, как в обычных семьях. Но я не знала, смогу ли вернуться к таким отношениям. Разве после того, что я видела и делала, попытки матери вернуть свой авторитет не казались мне неудачной шуткой? Она стала игрушкой для Тины, и я не могла позволить, чтобы со мной произошло нечто подобное.
Войдя в прихожую, я сразу поняла — Тина здесь. Запах ее вонючих сигарет, я и за милю могла распознать. Однако мне пришлось привыкнуть к ним, как и маме. И теперь, похоже, вся моя одежда, простыни и подушки пропахли табаком. Я поморщилась от ужасного запаха, когда мать завела меня на кухню, но вслед за нею фальшиво улыбнулась Тине, стоящей возле стола, скрестив руки на груди. Она жестом велела нам сесть.
— Дебби сказала мне, что у тебя сегодня в школе случилась драчка, верно Эми?
Она была уверенна, что держит нас обоих в кулаке. Мне отчаянно хотелось доказать ей, как сильно она не права, и что я вовсе не безвольная тряпка, но у меня в горле перехватило, я смогла лишь выдавить… "…да, Тина".
Тина обошла вокруг стула, на котором сидела мама, а затем, взглянув на меня, стала играть с верхней пуговицей маминой блузки.
— А скажи-ка мне Дебби, с кем она подралась?
— С Керри Адамс, девочкой из ее класса, — пробормотала мать, избегая взгляда Тины, и, уткнувшись глазами в ту же, что и я, точку на полу.
Тина расстегнула вторую пуговицу на маминой блузке, потом подошла ко мне. У меня волосы на затылке дыбом встали, когда ее рука, скользнув по плечу, коснулась верней пуговицы на моей блузке.
Лицо у меня стало пунцового цвета.
Тина намеренно обращалась со мной, так же как и с матерью! Неужели она ничего не понимает? Мы же совсем разные! Я прикусила нижнюю губу, чувствуя неловкость от того, как, должно быть, я похожа на мать, молча сидя рядом с ней, а Тина так же покручивает пуговицу на моей блузке.
— Так, так, крошка Эми. Похоже, ты круче, чем я предполагала. Может быть, ты отличаешься от своей мамаши. Ты стоишь в семье выше нее.
В моем укромном местечке снова зашевелились "муравьи"!
Мне самой себе стыдно признаться, насколько приятны для меня были ее слова. Часть меня всегда была готова любой ценой освободится от мамаши, этой безвольной коровы, висевшей на мне мертвым грузом.
Тем не менее, Тина расстегнула две пуговицы у меня на блузке, от чего я выглядела как мать, в распахнутой блузке, из-под которой выглядывает лифчик. Слова Тины о том, что я крутая по сравнению с матерью завели меня, у меня между ног стало влажно и горячо.
Оставив меня, Тина вернулась к матери.
— Как думаешь, Дебби? Действительно ли, крошка Эми, главнее тебя в семье? Ты всегда мечтала об этом. Наверное, поэтому той, кто в половину моложе тебя, так легко тобою управлять, а? — Тина оборвала маму, прежде чем та успела что-то сказать. — Конечно, никого не волнует, что об этом думает Дебби — лизунья, верно? Я тут сейчас самая главная.
К двум расстегнутым на маминой блузке пуговица прибавилось еще, и теперь ее лифчик был выставлен на всеобщее обозрение. Мама лишь безучастно сидела на стуле, позволяя Тине разговаривать с ней таким тоном! Ее безжизненный взгляд привел меня в ярость; я ненавидела Тину за то, что она делает, маму за то, что не препятствует этому, и себя — за то, что позволила себе возбудиться, глядя на мать и Тину. В это время Тина полностью расстегнула матери блузку, и вернулась ко мне. Я замерла, когда она оказалась возле моего стула.
— Думаю, Дебби, нам обеим это нравится. Неужели ты так низко пала, что течешь оттого, что позволяешь другой женщине выставлять напоказ грудь твоей собственной дочери? Ведь именно это сейчас и происходит, правда Дебби?