— Кто же тебя так обкорнал? — прошептала она.
— Бывшая подружка, — соврал я.
— Подружка, — как эхо повторила она и двумя пальцами взяла мой обрубок, начав его пристально рассматривать. Она приподняла его и осмотрела место, где раньше была мошонка, погладила там, потом погладила пальцами член.
— Что же мы будем делать? — спросила Лиза и посмотрела мне в глаза.
— Поласкай меня.
Она положила ладонь на мою промежность и начала меня гладить. Блаженство от тепла ее руки стало распространяться по моему телу. Я застонал, она начала гладить сильнее.
— Приятно? — спросила она, в ее голосе слышались удивленные нотки.
— О да, ласкай меня. Ну, поцелуй!
Она наклонилась и слегка недоверчиво обхватила своими влажными губами мои остатки. О Боже! Минетчица Лиза приступила к своему делу, случилось то, что я представлял себе в своих мечтах. Она сосала, облизывала мой обрубочек, ее влажный горячий рот принял в себя остатки моей мужественности. Лиза, твои губы прекрасны! Я слышу звон далеких колоколов, воспевающих оду радости…
Она смачно сосала его, отрывалась и облизывала языком, сначала неловко и неуверенно, потом все более и более входя в раж. Ее лицо раскраснелось. Мой обрубок набух от счастья.
Я отодвинулся от нее и попросил поставить мне туда ножку.
— Ничего себе, — прошептала она, но сделал это. Подняла свою босую ногу и начала ступней массировать мне промежность, сидя на полу. Я обхватил ее нежную розовую ножку с грубоватыми пяточками и стал растирать ею свой пах, умирая от блаженства.
А потом было лучше! Я вылизывал ей ее нижнюю девочку, пока она лежала на диване, раздвинув ноги и закрыв глаза, сосал ей набухшие соски. Она начала стонать, потом громче, возможно, имитируя удовольствие, а возможно, наслаждаясь в действительности, я этого не знал, но мне хотелось надеяться на второе.
— Называй меня евнухом! — прошептал я, оторвавшись от ее вульвы.
— Чего? — подняла она красное лицо.
— Своим евнухом…
Возникла пауза, а потом она начала шептать:
— О, соси меня, евнух — ей было неловко произносить это слово, как мне показалось, и она даже хихикнула. — Кастратик…
— Ещё, — простонал я.
— О, мой кастрат, какие у тебя умелые губы… Мой евнух… — она ладонями обхватила мою голову и стала прижимать к своему влагалищу — Соси, облизывай, мой кастрат, тебе это нравится?
А я только кивал головой, наполнив себе рот ее плотью и жадно обсасывая ее. Восторг наполнял мне душу, мы продолжали оральные ласки, обсасывая друг друга, она уже не стеснялась приказывать мне и называть меня кастратом, ставить на меня ноги и позволять лизать себе попку. Я провел с ней два часа, два прекрасных часа, наполненных нежностью и сладострастием…
А потом я шел по улице, прохладный вечерний ветер овевал мое горящее лицо, остужал мой пыл, и мне хотелось взлететь, взмахнуть руками, подняться над землей и выплеснуть переполнявшую меня радость. Я стоял на рижском мосту и смотрел на шпалы железнодорожных путей, пламенеющие от садящегося солнца, уходящие куда-то вдаль. Было так хорошо, что хотелось сесть на любой поезд и уехать куда-то очень далеко, туда, где очень красиво, куда-нибудь за горизонт, ближе к солнцу…