— Папа знает лучше. Ты должен научиться не дрочить. Твой прибор — собственность твоего отца. Или того, кому он отдаст или продаст его. Он не твой.
— Я это знаю, папа.
— Нет, ты этот не знаешь! Ты знаешь это в уме. А это должно выучить твое тело. И папа поможет твоему телу выучить это.
Отец заставил его занять полусидящее положение с широко расставленными ногами, так что дно банки легло на одеяло. Потом развязал ему руки. Взял его за руку, он помог ему встать. Тот двигался очень медленно, чтобы не раздражать ос в банке, которая повисла на его распухших яйцах.
— А теперь дрочи! — приказал отец.
Тот послушно взял пальцами свой колышущийся торчащий член. Он дышал тяжело и мучительно, но вскоре к этому присоединилось учащенное дыхание сексуального возбуждения. Отец стоял, усмехаясь при виде того, как постепенно его тело превращает страдание в наслаждение, а жгучую и жалящую боль в яйцах — в возбуждение. Отец знал, что так и будет, потому что уже не раз практиковал опыт превращения мальчишек в извращенцев, испытывавших удовольствие от болевых ощущений. И этот парень идет по тому же пути. По мере того, как его юношеская гиперсексуальность овладевает им, он дрочит все сильнее и быстрее, заставляя банку висящую на его мошонке, качаться и тем самым возбуждая злобу в осах. Они снова начинают его жалить, и он плачет, но продолжает усиленно мастурбировать, раскачивая банку из стороны в сторону, так что осы просто обезумели. Они снова и снова обжигают ему яйца, словно мыльный пузырь. Кожа на них так натянулась, что видна паутина тонких синих вен на почерневшей и покрасневшей светлой поверхности, хотя в нормальном состоянии они темнее более светлой кожи, а сейчас, наоборот, они светлее, чем почти черная шелковистая гладкая кожа.
— Тебе везет, дрочила, что гнездо достаточно большое и от такого количества ос твои яйца так раздулись, что заполнили всю банку, так что скоро осы там задохнутся.
Так как он стал дрочить еще сильнее, то его яйца стали давить ос о стенки банки, а остальные осы погибли, когда его яйца раздавили и само гнездо. Парень хватал воздух ртом, когда изверг струю, ударившую ему в лицо. А отец смеялся, зная, что вот-вот наслаждение перейдет в такую боль, как будто ему зажали яйца в кулак. Еще прежде чем последний заряд выстрелил из его письки, его пронзила такая боль, что он заорал благим матом и упал на колени, а потом опрокинулся на спину и на задницу, раскинув ноги и пытаясь ухватить банку руками, но не в состоянии сделать это из-за невыносимой чувствительности яиц. Отец, посмеиваясь, взял молоток:
— Пусти, я помогу тебе. Хочешь, я разобью стекло? Но мне придется ударить крепко, а я бы не хотел разбить тебе яйца. Они теперь, пожалуй, чересчур нежные.
Отцу стало смешно, когда сын закрыл глаза, тяжело дыша и стараясь своим дыханием не раскачивать банку.
— К тому же осколки стекла: Тебе решать. Подожди немного, пока твои яйца не начнут опадать и банка сама с них свалится. Хочешь так или чтобы я позаботился о твоих хуевых яйцах с помощью молотка?
Тот заплакал:
— Папа, помоги мне, пожалуйста:
Отец ударил молотком по дну банки. Это так отозвалось на нежных шарах сына, что тот закричал.
— Я же сказал, что тебе решать, дрочила!
Тот решил подождать, пока его распухшие яйца уменьшатся в размере. Каждый раз, когда он это делал, дрожь пронизывала нежные шары так, словно осы снова жалили их, причем все сразу.
— Папа, пожалуйста, не надо!
— Я перестану, как только буду уверен, что твое тело усвоило положенный урок.
— Усвоило, папа, усвоило! — всхлипывал тот, глотая слезы. — Спасибо, папа, я выучил урок. Спасибо за то, что наказал меня.
Отец осторожно поднял его на ноги. Хотя он снял крышку, банка оставалась на яйцах, которые еще были слишком велики и не проходили сквозь горло. Парень хватал ртом воздух каждый раз, стоило банке качнуться между ног. Неожиданно отец снова накинул петлю на его левое запястье и закинул на крюк на высоте около двух метров. Парню пришлось теперь вытянуться возле стенки, имея свободной правую руку.
— Ты не отпустишь меня?
Отец шлепнул его ладонью по губам. Тот опустил голову, зная, что за этим последует.
— Спасибо папа, что дал мне возможность воспользоваться правой рукой. Что я должен делать?
— Я хочу, чтобы ты сделал две вещи. Ты догадываешься, какие именно?
— Вы хотите, чтобы я снова подрочил для вас, сэр?
— Это первое. Когда ты это сделаешь, я скажу тебе, в чем заключается вторая вещь.
Член парня снова напрягся, несмотря на все страхи, которые он пережил в опыте с осами, и боль в яйцах от их яда, и вопреки тому, что уже кончал четыре раза, пока его жалили осы. Он встал торчком, отчасти возбужденный наказанием, а отчасти из-за яда, пропитавшего его яйца. Парень подавил крик, когда схватил свой член и снова начал его массировать, между тем как банка продолжала раскачиваться, ударяя его по яйцам и по животу и отдаваясь в сосках, в глазах, в ушах и во всем теле. Пока он дрочил, его снова пронзил удар боли, и это доставило ему такое наслаждение, какого он доселе не испытывал. Он качал все сильнее и сильнее, не понимая, что наслаждение было бы еще интенсивнее, если бы он действовал медленнее и старался до последней возможности удерживать выброс спермы. Но он дрочил сильно и в быстром темпе, и тем не менее на сей раз долго не мог кончить. Зато в конце концов он испытал такое наслаждение, какого не мог себе позволить вообразить. Он выплеснул заряд, и тут боль снова скрутила его. Его колени подогнулись и , хватая ртом воздух, он буквально повис, а его голова моталась из сторону в сторону. Отец схватил банку обеими руками и дернул так, что крышка слетела, но яйца все же не смогли высвободиться, пока отец не встал не колени и не повис на ней всей своей тяжестью. Банка с резким выхлопом слетела, а отец засмеялся, когда парень пронзительно вскрикнул и залился слезами. Его лицо быль красным, а яйца почернели. Они выглядели так, словно у парня была начальная фаза слоновьей болезни. Все еще на коленях, отец наклонился и принялся облизывать распухшую кожу. Он наслаждался жаром, который излучали распаленные яйца, и дрожью, сотрясавшей тело парня, когда язык скользил по шелковистой гладкой коже. После этого отец поднялся, отвязал сына и поддерживал его, чтобы он не упал, пока тот не пришел в себя и не смог самостоятельно стоять на ногах. Однако то был еще не конец…