Она: А хочешь… мы сегодня специально опоздаем? И меня накажут… Ммммм?
Он: Ну раз тебя могут наказать тогда луче не опаздывать… ты же не хочешь… — тут он сглотнул почувствовав как пересохло в горле и приятно защекотало в груди, и следующие слова были слегка охрипшим от волнения голосом — что б тебе разукрасили весь зад ремешком?
Она: Кто тебе сказал что я не хочу? А может я хочу что б меня выпороли… как школьницу… малолетнею… — В паузах между словами она прерывисто дышала, продолжая тереться об его торчащий кол внушительных размеров своей киской, прикрытой лишь мокрой насквозь тканью трусиков. — ради тебя, мммм? Хочешь я вытерплю эту порку… за тебя… специально опоздаю… — паузы между словами стали более долгими и ее дыхание более прерывистым, а голос стал слегка дрожать. — сама принесу ремень… подойду к креслу, помнишь то что стоит у меня посреди комнаты? У него еще такие большие подлокотники… и запущу руки под юбку… сниму эти трусики до коленок… спущу их… — Тут в паузах она уже начала постанывать, жадно ловя воздух слегка преоткрытыми губками, и темп движения ее таза стал мене быстрым, зато более судорожным, и каждый раз задерживался перед новым сильным толчком вперед, при этом всем она томно смотрела ему в глаза. — лягу животом на подлокотник… прогнувшись… в талии… ногами я буду упираться в пол, а мое тело будет расположено между подлокотниками… по кошачьи оттопырю попку… и медленно подтяну юбочку… боле того я постараюсь молча вытерпеть все удары… толстым… кожаным… тяжелым… солдатским ремнем по моей попке… и я это сделаю ради тебя, хочешь? … Чего молчишь?
Он: Ну я не знаю…
Она: Смелее… ты ж хочешь этого… я вижу…
Он продолжал мять ее упругую плоть, а она медленно начала подрачивать его член, и возить им по своим мокрым трусикам. Она привстала, зажала его член между своих сильных бедер, и начала плавные движения тазом. Надо сказать у нее это отменно получалось, так как она занималась восточными танцами не один год, и умела свести этим сума.
Она: Ну? Так что… о чем ты сейчас думаешь? — Спросила он продолжая свой танец и сверля его своими томными карими угольками, глаза в глаза.
Он: Та вот, пытаюсь представить — Тут уже его голос дрожал, и между словами он прерывисты дышал. — как 17-ти летнею девушку… такую как ты… будет пороть отчим офицерским ремне по заднице.
Она: А что тут представлять? Подойду к креслу, запущу руки под юбочку, спущу трусики, …
Он перебивает: Но постой… Зачем? Они же у тебя и так нечего не прикрывают.
Она: Ну и что? Отчим всегда говорил, что девушке вовремя порки всегда должно быть стыдно. Спущенные трусики, именно не снятые а спущенные до коленок, подтянутая юбка, символизирует что тебя будут пороть. Именно не обнаженной, а полуобнаженной. Более того, что бы мне было стыднее… мне всегда говорят… развести слегка бедра… на ширину плеч. — Закончила она свой рассказ впившись в него поцелуем.
Она: Хочешь увидеть как это будет выглядеть?
Она молча встала, подошла к похожему креслу как у нее в комнате. Она шла медленно покачивая бедрами, остановилась у подлокотника кресла, бросила хитрый взгляд через плечо. Ее глаза блестели, она медленно запустила руки под юбочку, потянула трусики вниз, спустила их до коленок. Он настолько был поражен, что даже не подумал о том, что это первый раз когда он видит ее без трусиков, более того, она сама сняла их перед ним.
Затем она легла низом живота на подлокотник, прогнувши свое тело между подлокотниками, по кошачьи выгнула спинку, расставила бедра на ширину плечь, взялась за края юбочки, и начала медленно тянуть ее вверх, открывая его взору края чулков, затем край попки и наконец всю попку, с мокрыми набухшими губками между ее крепких и стройных расставленных бедер. Подтянувши ее до талии, она сложила руки на второй подлокотник перед собой и опустила между ними голову. У нее был потрясающий вид. Он представил, что сейчас ремень будет опускаться на эту круглую упругую попку, выставленную вверх для наказания, столь взрослой и покорной девушки — женщины. В этой позе она была бесподобна. Он еще некогда не видел ее настолько сексуальной. Ее покорность, кротость, и при этом всем оболденная фигура сводили сума. Он увидел как блестит влага между ее бедер.
Он: Э… отчим видит что ты вся мокрая?
Она тихим томным голосом: Да видит…
Он: И что?
Она: Очень часто я получаю за это дополнительно… пряжкой… на моей заднице тогда по несколько недель горят звезды от ремня. И если уж я не намокну там… то моя торчащая грудь всегда выдаст меня… у меня соски просто каменеют от одной мысли, что меня будут пороть. И нечего не могу с этим поделать.
Она поднялась с кресла, подтянула трусики, посадила его в кресло, стала к нему спиной, подтянула уже успевшую опустится юбочку повыше, и начала тереться попкой об его колено, об его торчащий член, доводя до безумия.