Я была так рада, так рада. Не прошло и года, как я ему второго сыночка родила. Очень я под мужем старалась:
Травка — соломенная вдова
Вернулся батюшка с торга, а тут и пришел день нашей свадьбы. Все гадания предвещали нам долгую согласную жизнь. Когда подбросили коровай пшеничного хлеба, он упал коркой вверх. Это было к рождению мальчиков. Собрались все люди из наших двух родов. Первый день свадьбы, как от предков заповедано, проходил на подворье невесты — в родном моем поселении. Приготовлена уже телега, на которой повезут мое приданое в новый род, новый дом.
Взявшись за руки, мы обошли по солнцу вокруг ракиты. Старейшины, отец Яра, его братья и сестры кричали доброму солнцу, что в их роду появилась новая жена.
Еще на рассвете мама и тетки вымыли меня в бане и по голому телу опоясали льняной ниткой, самой первой ниткой, которую я спряла еще маленькой девочкой. Нить туго облегает мою талию и даже врезается в тело. Теперь ее должен будет перерезать Яр, когда мы впервые ляжем в постель. На этой постели мне предстоит потерять девичество и стать его первой женой — большухой. Умрет невеста Травка, родится мужатая женщина.
Когда нас вели в застолье, все гости говорили о нас срамные слова, чтобы отогнать злых духов. Брат Яра шел перед нами и кричал:
Светят звезды и луна,
Травка ищет ебуна:
У стола меня посадили на квашню с тестом, которую я заберу с собой в новый дом. Каждую новую опару для выпечки хлеба я буду ставить на закваске предыдущей опары. И все выпеченные мной хлеба будут вести начало от этой свадебной квашни. И так будет до тех пор, пока жены моих сыновей со своим тестом не придут мне на смену.
А потом произошло страшное: Наверное Яр в самом начале свадебного застолья выпил слишком много крепкого медового пива. Впрочем, пили все, таков древний обычай, чтобы боги говорили за столом устами пьяных людей. А еще Яр слишком хотел меня, ему не терпелось обладать мною. После первого пива его рука легла на мои колени и начала через одежду трогать меня всюду. Я сидела тихо, как мышь, а его руки еще больше осмелели и начали задирать мне подол. И если бы не пришла пора вести нас в свадебную клеть, Яр, наверное, заголил бы меня прямо за столом. В косяки двери свадебной клети, для зашиты от злых сил, вонзили по железному ножу. Но не оборонило нас доброе железо!
На кладке не обмолоченных снопов мама постелила полотно, но одеяла не было — от кого скрываться молодым, когда настал их час и они одни. Когда я разувала Яра, мне казалось, что мои титички уже наливаются молоком, а растущий живот сдерживает только обвязанная по талии нитка. Только я успела разуть нетерпеливого Яра, как он набросился на меня. Тесьму поневы развязал и сразу задрал мою рубашку. Ему открылись мои титички, которые он начал больно мять. В довершении всего, у него не оказалось с собой ножа, чтобы разрезать нитку на моем теле. Словенки прядут очень прочные нитки, их невозможно порвать руками. Пожалуй, Яр мог бы перекусить зубами эту первую спряденную в моей жизни нить. Но он повалил меня на постель, не освободив тело от нитяного оберега. И боги наказали его. В тот момент, когда он уже раздвинул мои ноги и приник к заветному девичьему месту, его уд неожиданно упал. Яр напрасно пытался надавить им на мою целку, у него ничего не получалось. А время шло. Считается хорошим знаком, когда молодые быстро выходят из свадебной клети, показать родным честную девичью кровь на рубашке невесты. Нам же показать было НЕЧЕГО!
Яр даже попытался порвать мою целку пальцами, но я не позволила этого сделать и защищалась как дикая рысь. Мой жених не мог принять позор мужского бессилия. Потому, он начал кричать, что я колдунья, что потеряла девичью честь до свадьбы. Кулаки у Яра тяжелые и мне крепко досталось.
Так я и вышла из моей свадебной клети — избитая и без пятна девичьей крови на рубашке. Яр и его родные срамили меня и весь наш род. Особенно громко кричала незамужняя сестра Яра. Если бы не белый зад моей рубахи, их "не произносимые" слова повлекли бы за собой смертельный поединок. Но доказательство было у всех перед глазами — на рубашке невесты не было честной крови. И никому не пришло в голову, что виноватым был жених, а не невеста.
Батюшка и все родственники ничего не сказали в мою защиту, и мне оставалось только утопиться от позора. Неожиданно спас меня Воин. Прежде он не проявлял ко мне интереса. В самом начале жизни Воина в нашем поселении я, забыв девичий стыд, давала ему понять, что готова принять его ухаживание и буду рада стать его женой. Если бы ему довелось пороть меня, разгоняя девичью кровь! С какой радостью поднимала бы я попку под розгой, показывая ему свою "симпатию"! Но он оставался холодным. Мужской интерес у моего лады был направлен на эту негодницу, на рабыню!
В тот страшный час, когда я теряла и девичью честь, и защиту рода, Воин крикнул:
— Яр отказывается от своей жены и бесчестит ее. Перед богами и всеми людьми объявляю брошенную Яром девицу Травку своей женой! — взял меня за руку и повел вокруг ближайшей ракиты.
Семен Иванов, десантник
Двадцать плюс двадцать — рубль двадцать. Вечно попадаю в глупые истории. Зачем ввязался в этот раз?"Что мы на это будем иметь" , как говорят в Одессе.
Первое, в очередной раз выручил Медведко в сложной ситуации. Благодарность? Более чем проблематично. Такие люди предпочитают освобождаться от обязательств радикальным способом — ножом или колдовскими чарами. И, как правило, избегают расплачиваться по долгам.
Второе, выручил Травку, вернее спас ее. Зачем? Не могу сказать, что люблю ее. А пользы для себя от ее признательности не вижу никакой.
Это актив. А в пассиве? Восстановил против себя могучий род. Они это запомнят и не простят. Учитывая это, Медведко постарается возможно быстрее освободиться от моего присутствия в своем поселении.
Но поступить иначе я просто не мог! Так, по-глупому, мы воспитаны в моем родном мире. Когда молодая супруга Яра вышла из свадебной клети, у нее под каждым глазом стоял здоровый синяк. Третий синяк украшал скулу. На оскорбления Яра, обвинения в колдовстве и распутстве она не отвечала.
И, конечно, меня взбесил сам Яр. Ну, оказалась новобрачная далеко не целомудренной девушкой, стоит ли устраивать скандал на всю округу? Ты куда смотрел раньше? Да любая старая повитуха объяснила бы ему, что редко, но бывают девушки-целки, у которых отверстие от природы настолько велико, что никакого разрыва плевы не происходит. Короче говоря, я сам не успел опомниться, как объявил девицу Травку своей женой.
После такого оставаться у Медведко явно не следовало. Он и сам намекнул на это. Взял у него лошадей и две телеги в счет моей доли в разграбленном имуществе Горобоя, погрузил непонятно откуда накопившийся скарб, забрал своих женщин и поехали. Мое богатство, приобретенное на торгу, осталось на сохранении под надзором Колоска. Куда ехать? Конечно, в поселение Горобоя, которое принадлежит мне и помечено на воротах моим тавром. Старуху и ревущую белугой Травку пришлось посадить на телегу, чтобы не задерживали движения. Я, Сорожка и Елена с Ивой шли пешком.