– Не вернутся сегодня?
– Нет, завтра… ммм… послезавтра.
"Пролетел ты, сокол сизокрылый, мимо хорошеньких немочек".
– Саша! Раз привёл друга, познакомь!
Тупо смотрю на гору из сисек, живота и задницы. Потом спохватываюсь: надо быть вежливым:
– Сява.
– Жаннет.
– Это ваше настоящее имя? – чуть хамлю, не сдержавшись.
– Нет, это мой псевдоним, – отвечает абсолютно спокойно. "Или не врубилась, что я подъеbнул? Надо же! С псевдонимом она!".
– Так меня зовут все хорошие знакомые, – говорит без игривости в голосе, я бы даже сказал – с достоинством. – Сява… э-э-э… хотите стать моим ХОРОШИМ знакомым?
"Шура – не просто еврей, он – еврейский сутенёр!".
– Хочу! – отвечаю, стараясь придать голосу, как можно больше искренности.
– Отлично!
"Я бы не поставил ситуации такую высокую оценку".
Жаннет выгружает на стол, принесенную нами снедь и напитки. Громко говорю Шуре:
– Как же мы забыли про шампанское, сэр? – язвлю, ясный пень.
В процессе дальнейшего общения выясняется: девка на полу – ейная дочка; пацан прыщавый – ейный бойфренд. В смысле – этой пигалицы. Кстати, когда она встала (ныряла за чем-то на кухню) , оглядел ее: ничё девка – грудь почти 3-го размера, попка круглая, упругая… ягодицы под джинсиками так и ходят, так и ходят. Мордочкой – в маму, то бишь – на "четыре с минусом".
"Может попросить у мамаши ее лолитку трахнуть? – горько шучу про себя. Пацану пинок под задницу – и заняться малолеткой, а?".
"Ох, и юмор у тя, Сява… А чё? Какое настроение – такой и юмор", – отвечаю своему второму "я".
Накрыли стол. Проще говоря – откупорили бутылку, вскрыли консервы, порезали колбасу – вот и вся сервировка, бля.
"Надо нажраться покруче, тогда может и не встанет!".
Потом даю задний ход:
"Ну уж, не-е-ет! Нажмёшь на тормоз разок, другой, а когда будет нужно – "Вася" в ауте! Пусть уж лучше встаёт всегда, даже на такую!".
Грохнули по полстакана, бросили в рот закуску. Повторили.
– Между первой и второй промежуток небольшой – Жаннет демонстрирует знание русских алкогольных принципов.
Заказываю Шуре третий заход. Спецом!
– Поздно выпитая третья – напрасно выпитая первая! – снова она лезет со своей продвинутостью.
Шура бросает на меня косой взгляд, но ничё не вякает – налил, как просил.
"Прав у него нету – вякать на меня! Затянул в афёру! Как чуял, ведь! Спрашивал же: куда идем? А он что? . . Пошли, пошли! . . Засранец!".
Но это уже выгребались остатки недовольства – после 250-ти грамм душа потеплела. И Жаннет стала бабой вполне ничё… и дочка ее – симпатяшка… и квартирка у них пристойная…
"Хе! Хорошо сидим!".
– Сява! Садись ко мне ближе! – глаза Жаннет блестят, улыбка поразительная. Потрясающе красит ее лицо!
"Поближе? Без вопросов!" – подвигаю задницу. Она прижимает меня за талию к своему мягкому бочку.
"Теплая женщина! Приятная!".
О чём-то болтаем, больше наливать никто не просит.
"Нам и так кайфово! И "Кристалл" не такое поганое пойло, пьется легко: 32 градуса – не 40… и колбасу мы правильную купили с Шурой! . . Эх, Шура-Шура! Гад ты, конечно, но люблю я тебя, заразу! Симпатичный ты, в общем-то, мужик. Немного с прибамбасами, но у кого их нет? У всех свои тараканы в башке – и с этим надо ми-рить-ся! Иначе, сожрешь себя, изведёшь!".
Тут по телеку какой-то фильм закрутили. Пикантный. "Восточники" запросто ловили Западную Германию, их канал ZDF мог крутануть мягкую эротику, но только ближе к полуночи! Хоть и западные человеки – "немчура оттуда" – но стараются блюсти моральные устои. В своем понимании данного вопроса.
Смотрю фильм в полглаза. Чувствую – дремота на меня наваливается. Не оттого, что "время баиньки" (я – сова натуральная!) , а, похоже, на старые дрожжи легло. Мы с Шурой накануне заглотили не хило. Хозяйка заметила, что я начинаю кемарить:
– Сява! Приляг, отдохни! Устал ты. Давай? . .
"А-а-а, по фигу! Прилягу, отдохну малехо. Чой-то мне в самом деле поплохело".
Отдёргивается одеяло. Сажусь на край кровати.
– Хочешь, помогу раздеться?
"Вот еще чего?! Я и сам в состоянии!".
Но с меня уже стаскивают рубашку, расстёгивают зипер на джинсах.
"Бля! Девчонка ж ее сидит, видит… Срамно как-то… ", – но это был последний рубеж сопротивления – сдаюсь и падаю на аэродром. Меня заботливо укрывают одеялом. Уже закрыв глаза и погружаясь в сон, слышу, как Шура прощается с хозяевами.
(конец 1-й части)