— Не вернутся сегодня?
— Нет, завтра… ммм… послезавтра.
"Пролетел ты, сокол сизокрылый, мимо хорошеньких немочек".
— Саша! Раз привёл друга, познакомь!
Тупо смотрю на гору из сисек, живота и задницы. Потом спохватываюсь: надо быть вежливым:
— Сява.
— Жаннет.
— Это ваше настоящее имя? — чуть хамлю, не сдержавшись.
— Нет, это мой псевдоним, — отвечает абсолютно спокойно. "Или не врубилась, что я подъеbнул? Надо же! С псевдонимом она!".
— Так меня зовут все хорошие знакомые, — говорит без игривости в голосе, я бы даже сказал — с достоинством. — Сява… э-э-э… хотите стать моим ХОРОШИМ знакомым?
"Шура — не просто еврей, он — еврейский сутенёр!".
— Хочу! — отвечаю, стараясь придать голосу, как можно больше искренности.
— Отлично!
"Я бы не поставил ситуации такую высокую оценку".
Жаннет выгружает на стол, принесенную нами снедь и напитки. Громко говорю Шуре:
— Как же мы забыли про шампанское, сэр? — язвлю, ясный пень.
В процессе дальнейшего общения выясняется: девка на полу — ейная дочка; пацан прыщавый — ейный бойфренд. В смысле — этой пигалицы. Кстати, когда она встала (ныряла за чем-то на кухню) , оглядел ее: ничё девка — грудь почти 3-го размера, попка круглая, упругая… ягодицы под джинсиками так и ходят, так и ходят. Мордочкой — в маму, то бишь — на "четыре с минусом".
"Может попросить у мамаши ее лолитку трахнуть? — горько шучу про себя. Пацану пинок под задницу — и заняться малолеткой, а?".
"Ох, и юмор у тя, Сява… А чё? Какое настроение — такой и юмор", — отвечаю своему второму "я".
Накрыли стол. Проще говоря — откупорили бутылку, вскрыли консервы, порезали колбасу — вот и вся сервировка, бля.
"Надо нажраться покруче, тогда может и не встанет!".
Потом даю задний ход:
"Ну уж, не-е-ет! Нажмёшь на тормоз разок, другой, а когда будет нужно — "Вася" в ауте! Пусть уж лучше встаёт всегда, даже на такую!".
Грохнули по полстакана, бросили в рот закуску. Повторили.
— Между первой и второй промежуток небольшой — Жаннет демонстрирует знание русских алкогольных принципов.
Заказываю Шуре третий заход. Спецом!
— Поздно выпитая третья — напрасно выпитая первая! — снова она лезет со своей продвинутостью.
Шура бросает на меня косой взгляд, но ничё не вякает — налил, как просил.
"Прав у него нету — вякать на меня! Затянул в афёру! Как чуял, ведь! Спрашивал же: куда идем? А он что? . . Пошли, пошли! . . Засранец!".
Но это уже выгребались остатки недовольства — после 250-ти грамм душа потеплела. И Жаннет стала бабой вполне ничё… и дочка ее — симпатяшка… и квартирка у них пристойная…
"Хе! Хорошо сидим!".
— Сява! Садись ко мне ближе! — глаза Жаннет блестят, улыбка поразительная. Потрясающе красит ее лицо!
"Поближе? Без вопросов!" — подвигаю задницу. Она прижимает меня за талию к своему мягкому бочку.
"Теплая женщина! Приятная!".
О чём-то болтаем, больше наливать никто не просит.
"Нам и так кайфово! И "Кристалл" не такое поганое пойло, пьется легко: 32 градуса — не 40… и колбасу мы правильную купили с Шурой! . . Эх, Шура-Шура! Гад ты, конечно, но люблю я тебя, заразу! Симпатичный ты, в общем-то, мужик. Немного с прибамбасами, но у кого их нет? У всех свои тараканы в башке — и с этим надо ми-рить-ся! Иначе, сожрешь себя, изведёшь!".
Тут по телеку какой-то фильм закрутили. Пикантный. "Восточники" запросто ловили Западную Германию, их канал ZDF мог крутануть мягкую эротику, но только ближе к полуночи! Хоть и западные человеки — "немчура оттуда" — но стараются блюсти моральные устои. В своем понимании данного вопроса.
Смотрю фильм в полглаза. Чувствую — дремота на меня наваливается. Не оттого, что "время баиньки" (я — сова натуральная!) , а, похоже, на старые дрожжи легло. Мы с Шурой накануне заглотили не хило. Хозяйка заметила, что я начинаю кемарить:
— Сява! Приляг, отдохни! Устал ты. Давай? . .
"А-а-а, по фигу! Прилягу, отдохну малехо. Чой-то мне в самом деле поплохело".
Отдёргивается одеяло. Сажусь на край кровати.
— Хочешь, помогу раздеться?
"Вот еще чего?! Я и сам в состоянии!".
Но с меня уже стаскивают рубашку, расстёгивают зипер на джинсах.
"Бля! Девчонка ж ее сидит, видит… Срамно как-то… ", — но это был последний рубеж сопротивления — сдаюсь и падаю на аэродром. Меня заботливо укрывают одеялом. Уже закрыв глаза и погружаясь в сон, слышу, как Шура прощается с хозяевами.
(конец 1-й части)