Пятница была пыткой. Ильяс был в офисе и не упускал возможности посмотреть на нее и поухмыляться. Утром Махмуд отобрал ее жакет, и все, что на ней осталось — это очень прозрачная (и, к сожалению, одна из самых облегающих) блузка, под которой была веревка, завязанная тем же способом. Веревку хотя бы не было явно заметно, но Махмуд также снял с нее бюстгальтер и прицепил на соски пару зажимов, из-за чего ее соски торчали, выпирая через блузку.
Он сказал ей, что она должна крутить их или снимать и надевать обратно каждые 20 минут (сострив, "Конечно, я не хочу никаких реальных повреждений в ожидании выходных, которые я предвкушаю") , но ей было запрещено отлучаться в туалет, чтобы это делать. В результате, каждые двадцать минут Ильяс свободно наблюдал, как она лезет под блузку, чтобы отцепить и снова нацепить зажимы. Зажимы не были слишком сильными, просто ровное, плотное давление, но до полудня она была вынуждена растирать свою грудь, сняв их, потому что, несмотря на легкое давление, ее соски начали болеть. Стиснув зубы, она надеялась, что Ильясу нравится шоу.
Удивительно, но Махмуд не включал вибраторы слишком часто. Может он был просто занят. А может быть, он знал, что в этом нет особой необходимости, она была вынуждена тратить время на манипуляции с зажимами, плюс тот фактор, что ее соски с каждой минутой все более и более отвлекали ее. В полдень кое-что изменилось. Вибрация включалась на несколько очень долгих периодов времени, но на низкой мощности. Всегда достаточной, чтобы скрыть ее возбуждение от Ильяса, но при этом внести сумятицу в ее мысли.
К четырем часам ситуация была безнадежной. Оставался всего час, и совершенно не было понятно, как она собирается успеть выполнить всю оставшуюся работу. Вибраторы уже работали в течение 45 минут, и она начала покрываться потом от желания кончить.
Махмуд вошел в комнату, обошел ее стол и стал просматривать то, что было сделано, и то, что ей еще необходимо было сделать. Легкая улыбка в ее умоляющее лицо.
"Вы не успеете закончить это вовремя" , — подытожил он. Она покачала головой. "Поэтому в эти выходные Вам придется быть наказанной". Испуганный взгляд на Махмуда, удивление, как он может свободно говорить об этом в присутствии Ильяса… который, кажется, не видит в происходящем ничего необычного. Он смотрел на них с практически каменным лицом. Даша перевела неуверенный взгляд снова на Махмуда. Махмуд ухмыльнулся.
"На колени"
Медленно, омертвев от унижения, она опустилась на колени. Ее руки были связаны за спиной, полупрозрачная блузка спущена вниз с ее плеч, открыв ее груди — на них не было зажимов, но соски были твердыми от возбуждения. Даша закрыла глаза, чтобы не видеть горящий взгляд Ильяса.
"Открой глаза". Мольба застыла в ее глазах, когда она взглянула на Махмуда. Он расстегнул ширину и его полутвердый хуй оказался перед ней. Покорность… и подчинение. Даша открыла рот и заглотила его хуй, медленно посасывая, дразня его языком, заставляя его расти. Чувствуя, что взгляд Ильяса сопровождает каждое ее движение. Когда его хуй полностью заполнил ее рот, она начала совершать поступательные движения, руки умело убрали ее волосы, запустив пальцы в ее локоны. Все происходило гораздо быстрее, чем она привыкла, он уже начал совершать толчки в ее гортани.
"Я решил начать наши выходные прямо сейчас". Толчки. "Ты знаешь, что у меня всегда были девушки как в офисе, так и за его пределами. Жены или подруги моих друзей и их знакомых, которых нужно было немного воспитать, и Ильяс мне в этом был очень полезен. Я уверен, что ты видела женщин, которые обычно приходили сюда… с тех пор, как ты доказала, что очень хочешь быть на их месте, я перестал их приглашать. Ты была очень хорошей девочкой, не считая этой недели, но этого можно было ожидать. У меня есть несколько вопросов, на которые тебе надо ответить"
Ее большие глаза, полные своих собственных вопросов, внимательно смотрели на него.
"Ты хочешь продолжить? Продолжить то, что мы начали?". Отчаянное кивание головой, она бы прокричать свое "да" , если бы ее рот не был заполнен. Не было ничего, чего бы она сейчас хотела больше. Все, через что она прошла с ним, было прекраснее, чем она могла себе когда-либо представить, и это заполнило в ней что-то, что всегда пустовало. Какую-то часть ее желаний, которую он взял и удовлетворил. Определенным образом она нуждалась в том, что он мог ей дать.