Божественно. Он улыбнулся, глядя вниз, на эту красивую и голодную хуесоску, которая все еще сосала и нежно облизывала его хуй, несмотря на то, он уже медленно уменьшался в размерах у нее во рту. Несмотря на то, что когда она начала работать на него, он подумал, что она могла бы получить удовольствие от его способа заниматься сексом, он не ожидал, что это приведет к такой чудесной находке. Пальцы скользнули вниз для того, чтобы сильно ущипнуть ее соски, а затем, взяв ее за голову, он извлек из нее свой хуй.
Хотя она и смотрела на него умоляюще, стоя на коленях в просящей позе, она даже не предприняла попытки задать тот вопрос, который она задала на прошлой неделе. И хотя она уже знала, просить не имеет никакого смысла, она вся была обращена наверх, к нему. Он улыбнулся. Скоро, скоро. Когда он ее развязал, он снова улыбнулся ей: "Под стол, крошка".
Она вздохнула и полезла под стол, обреченная на еще один вечер мастурбации перед сном. Когда он придвинул свое кресло к столу, она немедленно взяла его хуй в рот, а руками она стала перекатывать его яйца и гладить у него в промежности. В тот день она уже второй раз отсасывала у него до конца, несколько раз он протягивал руки под стол, чтобы еще раз поиграть с ее грудью, однако уже не так грубо, как раньше.
Тем временем этот день подошел к концу, она чувствовала легкое недомогание, она еще никогда не глотала столько спермы за такой короткий промежуток времени, но какая-то часть ее была очень довольна. Перед тем, как одеться, Махмуд снова посадил ее с широко раздвинутыми ногами себе на колено и взял ее соски по очереди себе в рот, активно пососал их и каждый из них прикусил.
Этим вечером, когда она мастурбировала, она так терла свою грудь, что сделала ее еще краснее, чем это сделал он. Она уснула немного более удовлетворенной, чем это было накануне.
Пятница прошла как обычно, затем выходные, и опять на работу в понедельник. Даша начинала ощущать себя сучкой в период течки. Мужчины, проходящие мимо нее по улице, вызывали в ее голове мысли о сексе, каждый из них, и несколько раз она боролась с искушением просто привести домой первого встречного только для того, чтобы лечь под него. Но у нее было ощущение, что той страсти, того возбуждения, ничего из того, что было, она так не получит, и что ей ничего не остается делать, как удовлетворять себя мастурбацией.
И вместо этого она ждала. Ждала Махмуда. Теперь ее нахождение в офисе было больше похоже на какую-то игру. Однажды Ильяс вошел, когда она печатала текст, а Махмуд стоял за ее спиной, запустив руки ей под юбку, она думала, что умрет от смущения, но Ильяс только понимающе ухмыльнулся, и от этого ее лицо залилось яркой краской. Когда Ильяс уже покидал офис, сделав свою работу, Махмуд крайне грубо ухватил ее за грудь. Она только опустила голову вниз, не в силах видеть, как Ильяс смотрит на них краем своего карего глаза, а Махмуд, несомненно, давал Ильясу возможность кидать быстрые взгляды на то, что находится под ее блузкой. Ей было очень стыдно, что Ильяс все знает, хотя она была уверена, что теперь она знает, почему ему так много платят. С того самого понедельника ни одна женщина больше не приходила в офис к Махмуду, и ей стало спокойнее.
Побывав дважды в его кабинете, она уже абсолютно не сомневалась в том, что же там происходило. Но сомневалась, что они принимали его чудесный член в свои киски. Сомневалась, что он вылизывал их. Очевидно, что постоянное наличие в офисе женщины, с которой можно исполнить любой свой каприз, означало, что он больше не нуждался в потоке приходящих женщин… или что-то другое. Она не знала что, и ее совершенно не волновало, как долго продлится то, что они не приходят.
По ночам она теперь читала эротические рассказы и рассматривала эротические сайты, и с каждой ночью эти сайты становились все более извращенными. Она полагала, что если Махмуд ее трахнет, если принесет ей облегчение, ей надо будет делать то, что она ранее не считала возможным вообще. Особенно заводили ее сайты с изображениями межрасовых пар. Воспоминания вида смуглых рук Махмуда на ее белом теле было достаточно, чтобы она начала течь. В среду вечером он наконец снова позвал ее в свой кабинет. В тот раз, явно затеяв какую-то необычную игру, он стоял рядом с новым предметом мебели. Стол, похожий на его собственный, но немного короче, стоял перпендикулярно его столу. Единственным предметом на нем была маленькая подушка. Его улыбка была ярче, чем солнце, и более дьявольская, чем у Макиавелли.