— Так порой доходит до анекдота или до полного идиотизма — когда собирать урожай? Когда обком партии прикажет! Но вот тут урожай ещё спеет, а вот тут стал гореть. Это должен решать агрономы, а не обком партии, понимаешь? А потом мы всё удивляемся, что у нас вечно хлеба не хватает: Но вот страны англосаксонские устроены ровно противоположным образом. Управление здесь осуществляется не через подавление индивидуальных инициатив, а совсем наоборот — через их поощрение и селекцию. После этого смотрят — какие такие инициативы идут снизу — от земли.
Ну а дальше уже выбираете, каким дать зеленый свет, какие взять на заметку на всякий случай, а какие — притормозить от греха подальше. Чувствуешь разницу? Это логика настоящего селекционера, а не инженера. Логика, основанная на глубоком уважении к реальности, а не к начальственным замыслам, логика, пляшущая от того, что реально есть. Это модель, целиком и полностью опирающаяся на индивидуальную человеческую инициативу. И мне видится нечто глубоко закономерное в том, что именно третья, именно англосаксонская модель, ведет к мировой гегемонии.
— Евгений, ну ты и выдал речь, аж страшно, — какие у неё стали большие глаза. Такое вообще говорить нельзя, точно сразу арестуют:
— Света, а вот ты не изображай из себя наивную чукотскую девушку или медсестру. Я вспомнил! Ты дочь секретаря Воронежского обкома партии и специализируешься на экономике производства, правильно? И не открывай так свой ротик, а то я не удержусь и что-то в твой ротик засуну: Да с удовольствием! Вот выйдешь замуж, тогда узнаешь, что это такое:
— Евгений, ты развратник и негодяй, — Света засмеялась. И я уже была замужем: Жаль, что не за таким умным и смелым, как ты:
Потом мы переместились в домик лесника — она его внучка. Отца забрали в армию — он член Военного совета Западного фронта. И вскоре в армию и её жениха забрали и её бывшего мужа: Она тут одна и страшно ей и что делать: Самой в столицу добираться — ты и сам понимаешь: Я целую ее лицо, ласкаю грудь, пока она не становиться упругой… Ее длинные стройные ноги ловко обхватывают мои бедра и давят, вынуждая проникнуть в нее до конца. Замираю на какое-то мгновение, наслаждаясь, но вот нетерпеливый рывок ее бедер, он заставляет меня снова начать движение. В какой-то момент нежность исчезает, на ее место приходит животная страсть… . Мы лежим поверх смятых простыней. Одеяло с подушками на полу. Ее голова у меня на плече. Ласкаю ее сосок и шепчу ласковые слова, … Важны сейчас не сами слова, а тон и нежность:
Утром я вышел на крыльцо — какой чудесный утренний воздух леса. Недаром сам Хозяин построил свою дачу в лесу, назвав её Сосновка. А вот и неожиданно потянувший с полей ночной ветерок принес горьковато-пряный аромат разнотравья. Глубоко вздохнул, и мне показалось, что живительный воздух прошел не только сквозь легкие, но и омыл мою душу. Вместе с ароматом луговых трав в меня вдруг вошло нечто важное, подобное открытию или пониманию того, к чему человек шел, мучительно пытаясь понять, что с ним происходит. И вдруг понял, что во мне прямо сейчас рассыпался в прах, внутренний барьер рухнул. Ночью. Это была невероятная страсть.
За ночь мы предались страсти три раза, но вот кончать мне — только в её ротик. Медик! С душой экономиста! Ох и Света!
После завтрака мы пошли по дороге, держась за руки, как школьники — Света все боялась нападения бандитов или просто погромщиков. Но повезло, и нас подобрала какая-то точно шальная полуторка. Да тут, на нашей территории уже полное безвластие — ни войск, ни милиции. Но к вечеру мы уже были у окраин Москвы. Света сладко поцеловала меня и сразу же быстро нырнула в метро. Прощай, умница и прелесть Светочка. Мы пойдём по жизни разными путями: Ты — девушка из высшего общества, так сказать: И не быть мне генеральским зятем: Но как говорил Ришелье — "всё к лучшему".
Меня вновь ждёт база Особого сектора. Задание я выполнил. Но никак не найду то, что нужно руководителям нашей сверхсекретной лаборатории: Но гусары и спецкурьеры никогда не сдаются!