Однажды утром я зашёл в комнату к своим двойняшкам — Ольке и Пашке — которые как раз вчера отпраздновали своё восемнадцатилетие. Их комната была разделена на две части занавеской, и поэтому первым делом я увидел дочку, которая вертелась у зеркала на своей, расположенной ближе к двери, половине. Стройная светловолосая девушка примеряла подаренные ей вчера шмотки, и была одета на тот момент только в красивые чёрные чулки, и стринги.
— Ой, пап! — Оленька прикрыла рукой свою небольшую красивую грудь, но тут же, улыбнувшись, опустила руку. У нас в семье было как-то не принято особо прятаться друг от друга. Да и куда спрячешься, если мы жили вчетвером в маленькой двухкомнатной квартире?
— Привет, невеста! — я похлопал дочурку по гладкой подтянутой попке. — Чё, Павлунчик дрыхнет ещё?
— Не знаю:
Я заглянул за шторку, и уставился на лежавшего под одеялом своего любимого сынульку:
Несмотря на то, что он был младше Оли всего на несколько минут, выглядел Пашка, наверно, моложе года на три-четыре. Стройный, с круглой попкой, но худенький — он скорее напоминал школьника. Впрочем, Олька, как я уже вскользь упомянул, тоже не отличалась особенно эффектными формами. Но это, наоборот, мне даже нравилось. К тому же, на лицо мои детишки были очень даже приятными, если не сказать — красивыми:
— Пах, вставай! — я присел рядом с сынишкой на край кровати, и взъерошил пятернёй его курчавые волосы. — Прибраться надо в комнате, после дня рождения вашего. Мать прибрала уже немножко, но на рынок поехала — это надолго теперь.
— Я не могу, — грустно ответил Паша, — переел вчера.
Парнишка слегка стянул с себя одеяло, и продемонстрировал мне своё вздувшееся пузо. Я потрогал живот пальцами:
— А ну-ка, пониже заголи, я там посмотрю.
— Неее: — смущённо буркнул сын.
— Чё, эрекция у тебя там? Павлик, ну сколько говорить можно, что нормально это, что не надо стесняться этого?
— Где, где эрекция? — дурачась, подбежала к нам в туфлях на высоких каблуках Олька, и пристально уставилась на своего краснеющего уже братца.
— Да ладно, Павлик, хватит стесняться-то уже! — я потрепал сына за щёчку. — Покажи, правда. Ты ж большой уже, какой он у тебя там, интересно?
— Не, не покажу, — заупрямился парень.
— Да ладно, я ж видела всё равно уже! — озорно сверкнула глазёнками Ольга.
— Когда?? — испугался Паша.
— Тогда! Дрочил ты когда.
— Ты чё, подглядывала чтоль???
— Ой, какие ж вы глупенькие ещё: — улыбнулся я, и не в первый раз уже прочитал ребятам лекцию о том, чего надо, а чего не надо стесняться. Под конец, ласково обозвав сына "маленькой сопливой стеснюшкой" , я склонил его всё-таки к тому, чтобы показать член. Явно с неохотой, Паша вытащил из трусов своё "сокровище". Я отметил с удовольствием, что пенис у него немаленький, ровный и красивый. Из-за смущения Павлик никак на это не отреагировал, но я заметил всё же, что мой комплимент ему понравился. Дочка смотрела на брата с интересом:
— Ну ладно, такой живот промывать надо, к клизме готовься! — похлопав юношу по пузу, скомандовал я. Доча тоже ощупала свой животик:
— Да, мне тоже, наверно, клизму надо сделать. Не болит, но: лишнего я себе вчера позволила, конечно. Из еды, в смысле. Мама придёт — я попрошу её:
— Блин, ну ты чё не поняла ничего, что я говорил щас? — с улыбкой повернулся я к ней. — Почему мама-то? Она с рынка придёт, усталая: Давай я сделаю лучше!
— Ой, ну я не знаю даже: — задумалась Оля.
— Я тоже, пап: Не надо, может? Может, само пройдёт? — засомневался Павлик.
— Вот вы странные, а? — я посмотрел в глаза Паше, а потом Ольке. — Одна с лишним весом борется, хоть и нет его, другой — с прыщами: хоть и не видно их вообще. А зачем диетами-то себя мучить, и деньги на лосьоны изводить на эти? Если проще и эффективней можно? . .
Я объяснил ребятам, что клизма способна и улучшить фигуру, и очистить кожу — конечно, при правильном её применении.
— Ну ладно:
— Давай, наверно: — согласились двойняшки.
Довольно улыбнувшись, я предложил им устроиться на одной кровати. Детишки завозражали.
— Да ну чё вы, ладно, я вас положу так, что вы не будете видеть друг друга почти! Давайте!
Олька и Павлик нехотя подчинились:
— Туфли одень обратно, в туалет бежать потом: — посоветовал я дочке, когда она сняла чулки и стринги.
— А тапки где мои? — спросила девушка, оглядев комнату. — А, я ж вчера из клуба пришла, и в туфлях прям: А тапки в прихожей остались:
— Да мать подметала, засунула наверно куда-то. — предположил я. — Ладно, в туфлях оставайся, какая разница:
На самом деле, дело было совсем не в тапках, и не в "бежать". Просто все без исключения девушки всегда казались мне гораздо более привлекательными в туфлях с высоким каблуком. И я хотел, чтобы дочка приняла клизму сейчас именно в таком виде.
Попросив Оленьку лечь на кровать на спину, я предложил ей раздвинуть и согнуть в коленях ножки.
— Ой, пап, ну я не могу так! Пашка смотрит вон!
— Да ладно, чё ты. Перед Стасиком перед своим ножки не раздвигала, что ли? … (Стасиком звали дочкиного друга; у Павлика же девчонок, по-моему, не было) : Ты сдвинь вместе пока, а Павлунчик встанет в ногах у тебя: поперёк кровати, вот так, да: (Паша встал) : На колени, правильно. Павлуш, и головой упрись в кровать: Во, чтоб попка у тебя задралась, повыше: И стой так, расслабляйся, привыкай пока: А теперь раздвигай, Оль: ножки. Вот тааак: Умничка: А ты не подглядывай, проказник! — я шлёпнул сына по голой попке:
: Принеся из ванной спринцовку, тазик и грелку с мыльным раствором, я выдавил себе на пальцы крем из тюбика, и аккуратно смазал им дырочку своей дочурке. Девушка слегка напрягла живот, и нервно повела своими красивыми ножками. Вставив ей в попу наконечник от грелки, я пустил воду:
— Дыши животиком глубоко, зайка: через ротик, ротик открой: — я погладил дочу по животу. -: вот так. Я тебе помассирую животик немножко, ножки раздвинь пошире:
Сев между Павликом и Олей, я протянул руку между ногами дочки, и стал разминать, массировать ей живот, в котором уже начинало урчать от клизмы. Девушка прерывисто задышала: Массируя, я несколько раз задел её подбритый лобок ладонью, а убирая под конец руку — на секунду, как бы случайно, затронул пальцами и "киску". Дочка вздрогнула, и резко всплеснула ручёнками от неожиданности.
— Лежи-лежи, киска, я нечаянно:
Девушка закрыла глаза, и тихо засопела:
Пересев на стул, я повернулся к Павлику. Сынишка теперь стоял попой прямо ко мне, и его опрятная маленькая дырочка весело смотрела на меня, как бы предлагая — "Давай, задвинь в меня что-нибудь!". Я смазал отверстие кремом, и, наполнив водой спринцовку, попытался просунуть её в девственный сынулькин анус: Но у меня ничего не получилось. Войдя внутрь на несколько сантиметров, наконечник упёрся во что-то вязко-твёрдое, и застрял там. Я надавил на клизму. Вода не пошла. Похоже, у Павлуши давно уже был запор, и вся прямая кишка паренька была забита каловыми массами:
— Ну что ж ты сразу-то не сказал мне! — я с досадой вытянул клизму обратно. — Вот говоришь тебе, а толку:
: Я вспомнил, что аналогичный случай произошёл когда-то и со мной. Было мне тогда девятнадцать лет, но я, в отличие от моих близнецов, был гораздо более сильно закомплексован. Однако комплексы — комплексами, а когда на меня "напал" очередной запор — нужно было что-то делать. К родителям я обратиться стеснялся, но мысль о том, чтобы пойти в поликлинику, приводила меня в ещё больший ужас! И тогда я попытался проклизмить себя сам. Но вода из спринцовки в мою попу почему-то почти не поступала — так же, как и у моего сынишки. А если и поступала — то по большей части выливалась наружу. И что было делать? Испугавшись за своё здоровье, я обратился к отцу: В небольшой хате, в которой мы тогда жили, гостили родственники из деревни, и поэтому папа повёл меня в сарай. Там, среди инструментов, банок с огурцами и бутылей с самогоном, он велел мне раздеться догола, и встать на локти и колени на верстак. Задвинув мне в очко спринцовку, папа надавил на грушу, но вода, как и следовало ожидать, сначала не полилась, а потом полилась наружу из попы: "Дааа, видать, задница у тебя говном забита!" — сказал отец. Он попытался ввести наконечник чуть левее, видимо полагая, что там дерьма окажется поменьше. Но наконечник опять забуксовал, и вода снова не пошла. Тогда папа надавил на спринцовку изо всей силы, и нечаянно уколол мне наконечником там, внутри, попу. Я сильно дёрнулся и вскрикнул от боли: "Б: , клизма лопнула! . . И чё делать теперь? . . Да, видно, тут по-другому надо. — подумав, объяснил папа. — А то я так тыкать буду, и жопу проткну насквозь тебе! Да и чем тыкать-то? Порвалась же, резина старая уже, б:" : С этими словами отец взял огромную воронку, через которую он разливал обычно по бутылям самогон (диаметр выходного отверстия у неё был, наверное, около трёх сантиметров) . Смазав конец воронки вазелином, папа не без труда задвинул её мне глубоко в зад, и, взяв в руку длиннющий узкий нож, принялся осторожно шуровать им в моей попе. Лезвие дробило и разрезало кал как бы внутри забившегося дерьмом носика воронки, так что моя бедная попка была вроде бы в полной безопасности. Залив в воронку воду, отец вытащил её, и приказал мне просраться в подставленное им ведро. Потом сказал, что держать воронку и лить воду одновременно ему неудобно, и позвал мать: Мама сразу же взялась не за верх воронки (как было бы удобней) , а за основание носика, положив руку на мою попу. Свободной рукой она то и дело подтирала с промежности, мошонки, и других частей моего тела сочившуюся у меня из дырки воду: Помню, вода с калом вскоре пошла у меня обратно прямо через воронку, я бурно кончил на верстак, и даже разрыдался от стыда и унижения:
: Но я подумал что Павлушка, в отличие от меня тогдашнего — юноша современный. Ну покряхтит немножко, покомплексует, посопит носопыркой. И ничего ему не сделается! Вот только воронки — такой, как у отца — у меня не было. И как же мне тогда действовать? . . Я вспомнил, что видел когда-то в коробке с пылесосом (которым обычно пользовались только жена и дочка) какие-то насадки:
*****
Вливаясь в маленький животик, вода стекала вниз вместе с калом, прямо в ванну, и тут же снова устремлялась вверх — на штурм "новых горизонтов". Я продвигал шланг всё глубже и глубже, и вскоре он вошёл в попку сына где-то уже на пол-метра. Поинтересовавшись самочувствием моего "пациента" , я узнал, что у него всё нормально, и продолжил промывание:
— Щас мы попробуем тебе: ещё поглубже чуть-чуть: немножко:
— Ай, пап! Не надо! А! . .
— Вот так. Полежи спокойно, не надо губки себе покусывать…
: Вода из попы Павлика вытекала уже почти чистая, когда мой зайчик вдруг сжал зубы, и застонал.
— Что такое?
— Па, я щас: я щас кончу, кажется: Чё это, пап? А?
— Это нормально, зайка, бывает такое. Это поллюция обычная, они не только во сне бывают.
— Ааааааа! — Павлушка застонал ещё громче, и, выпуская из себя воду, задёргался, стуча по ванне пяточками…
Примерно через час мы с сынишкой вышли из ванной. Дочка, уже одетая, сидела на кровати, скромно выпрямив спинку и сведя вместе ножки, и читала какой-то учебник. Щёчки у неё были покрыты румянцем.
— Ну что, кончила? — улыбнулся я.
— Ты чё, пап? Ты о чём?! — округлила глаза девочка.
— Ну понятно всё с тобой: Ладно, не смущайся! . .
Сынуля оделся, и, довольно поглаживая себя по животу, повернулся к Ольке:
— Не захотела, чтоб я клизмил тебя, да? Ну ничего, ладно: Завтра я тебя проклизмю всё равно!
— Ну да, конечно! — возмущённо проговорила Ольга. Но тут же, уже более скромно, добавила. — Это мы посмотрим ещё:
— Посмотрим! — весело ответил сынишка.
Я подумал, что к завтрашнему клизмированию Оленьки обязательно нужно будет привлечь и нашу маму — чтобы дополнить процедуру, помимо всего прочего, ещё и безобидными лесбийскими ласками…
*****
— Ща, Павлуш, погоди:
Через некоторое время я вернулся в комнату, торжественно неся перед собой объёмную, чёрную пластиковую насадку. Пощупав её, и убедившись, что края у трубки не острые, я густо намазал её кремом:
— Малыш, попка забита у тебя совсем, так что: потерпи. Больно немножко будет, ты расслабься главное, и не трепыхайся сильно:
— Ауч! — почувствовав, как я запихиваю в его маленькую дырочку толстый предмет, вскрикнул Павлик.
— Тихо-тихо-тихо, зайка, потерпи. Так надо. Расслабь попку:
Насадка долго не хотела засовываться, попочка паренька всё время норовила вытолкнуть её обратно. Но я проявил настойчивость и терпение, и вскоре всё-таки задвинул её сантиметров на 10-12, пробурив каловые массы. Потом взял в руку принесённую с собою заодно длинную отвёртку: А может, достаточно будет просто вытянуть трубку, и нечистоты выйдут вместе с нею? . . Нет. Вдруг не выйдут, или выйдут не до конца? Что мне тогда — снова мучить своего любимого, засовывая ему эту здоровенную деталь повторно?! . . Я прицелился отвёрткой, и, прикинув допустимую глубину погружения, ввёл её в попу через насадку: