— Не знаю: К ней многие ходили, а к новой наш Гнобель наладился.
— Новая повариха фигуристая хоть?
— О, да! Очень фигуристая!
Решили пойти вечером. Гога взял из тумбочки флакон с одеколоном и, сильно намочив чистую тряпку, сунул ее в карман.
— Это еще зачем?
— Понимаешь, эта повариха любит хорошие и сильные запахи. Кадеты говорят, сунешь ей тряпку и делай с ней что хочешь. К тому же это для нее — знак, что мы не чай пить пришли.
В коридорах корпуса было пустынно, но был велик риск наткнуться на дежурного офицера, поэтому Гога предложил:
— Пойдем по черной лестнице.
— Так она заперта!
— А у меня ключ есть!
На черной лестнице было тихо, темно и пахло мышами. Пробираясь почти наощупь, кадеты спустились на два этажа и оказались в подвале.
— Огонек видишь? — сказал Гога шепотом. — Это ее каморка.
— Тогда кричи.
— Анфиса, ты дома?
— А, мальчики! Заходите!
Открылась дверь, и темный абрис обозначил могучую, почти квадратную фигуру поварихи.
— Да уж, фигура убийственная! — подумал Васенька и вошел в каморку вслед за князем Гогой.
: Хотя повариха Анфиса из всех музыкальных инструментов скорее всего напоминала деревянную колоду с отщепом, Вася и Гога сыграли на ней в "два смычка". Да, в физиологическом смысле Анфиса была на высоте. Огромные груди, качаясь в ритме движений, свисали на трясущийся, как желе, круглый живот, который, в свою очередь, наползал на лобок, поросший жестким, как проволока, густым волосом и почти скрывал его. Она, нюхая подаренную тряпку с одеколоном и наклонясь над Васенькой, казалось, забыла, что ее одновременно пронзают два немаленьких члена: один — Васенькин в привычном для барчука невидимом хлюпающем отверстии, а другой — в заднем проходе — принадлежал Гоге.
— Ну, как девушка? — задыхаясь, спросил Гога.
— Соответствует описанию! — ответил Васенька, отворачивая голову от струйки слюны, которой орошала его лицо Анфиса. Он уже выпустил в ее лоно один фонтан молодой спермы и теперь нетерпеливо ожидал второго оргазма. То так и не дождался, потому что в темном углу кто-то завозился, и из угла на свет выбралась девушка, почти ребенок и встала, прикрываясь руками, посмотрела и спряталась. Барчук повалил Анфису набок на широкий топчан, покрытый лоскутным одеялом, вытащил из нее член и замер. Вместе с поварихой со стоном повалился на топчан и Гога, едва не сломав член в заднем проходе, но извернувшись, он продолжал долбить Анфису в узкое отверстие:
Было уже поздно, но Васенька никак не мог заснуть. Его занимала не дебелая повариха, а некая девушка из темного угла. Проворочавшись часа два, барчук разбудил князя Гогу. Тот еле продрал глаза.
— Тебе чего, Львович?
— В корпусе, кроме поварихи, еще женщины есть?
— Тебе этой мало, да? — засмеялся сонный Гога.
— Это дубовая колода с дуплом, а не женщина. Так еще есть?
— Насколько мне известно, нет. А что?
— Когда мы были у поварихи, мне показалось, что я видел девушку: молоденькую такую:
— Слушай, не знаю: Надо будет у Гнобеля спросить. Спи давай, утро скоро!
Перед занятиями Гога подошел к ротному, а Васенька наблюдал за ними издали. Вдруг к барчуку подошел Леня. За эти дни Васенька и Леня подружились, а Гога извинился за свое поведение.
— Что-то князь перед ротным скачет?
— Ты женщин любишь или как?
— А как же! Худеньких люблю, стройных:
Леня мечтательно закатил глаза, но в этот момент вернулся Гога.
— О, Лена! Здравствуй, дорогая!
— Что, князь, голова больше не болит? — ответил Леня. — Могу отоварить еще раз!
— Ладно, ладно! Больше не буду так шутить! А по нашему вопросу, Львович, ответ положительный! Таинственная незнакомка — поварихина дочь.
— Значит, не привиделось, — заметил Васенька. — Навестим дочурку?
— Сегодня?
— Конечно! А что откладывать? Только вот вдруг она — девственница?
— Ну и что? Перестанет! Да, Гнобель сказал, она — немая, как Герасим. В общем, Му-му.
Прозвонили на занятия, и любители наслаждений удалились в классы:
: После занятий троица уединилась за дровами.
— Ну, что? Идем сегодня после отбоя? — спросил нетерпеливый по "женской части" Гога.
— Идем! — ответил Васенька.
— А она орать не будет? — спросил осторожный Леня.
— Чудак ты, право! — хохотнул Гога. — Она же — немая!
— Не скажи. Говорить она не может, а орать:
— А у меня вот что есть! — похвастался Гога, показав друзьям пузырек из темного стекла.
— Это что?
— Капли Иноземцева. Обезболивающее. Чтобы немая не орала!
: Пока кадеты спускались по черной лестнице, князь Гога радостно потирал руки.
— Эх, станцуем! — то и дело говорил он.
— Лезгинку? — уточнял Васенька.
— И лезгинку, и кабардинку! — смеялся князь. — И овечку, и козочку! Я вообще универсальный мужчина!
Гога нес небольшой мешочек с бутылкой вина, стаканами и нехитрой закуской в виде куска сыра и нескольких кусков хлеба, а пузырек с каплями держал в кармане.