— Сколько думаешь ей капель дать? — спросил Васенька князя.
— Для легкого обезболивания — две.
— Дай пять, — сказал Леня. — Матушка такие принимала от месячных болей.
— Тогда десять, — решил князь. — Все-таки нас трое: Уговаривать девушку буду я.
— А она красивая? — вдруг спросил Леня.
— Это не важно, — пояснил барич. — Там темно.
— А у девственниц кровь долго идет? — не унимался Леня.
— Обычно недолго и не обильно, — ответил Гога. — Слушай, если боишься, иди спать. Правда, мы хотели тебя первым пустить: все, пришли! Анфиса, ты дома? Тук-тук!
Анфисы дома не было. Гога постучал, и дверь открыла девушка. В руке она держала свечу.
— Мама дома?
Девушка помотала головой, что означало — мамы нет. Тогда Гога достал из сумки кусок сыра, и девушка, широко улыбнувшись, отошла от двери и показала рукой, заходите, мол. Сластолюбцы зашли. Девушка поставила свечу на стол и одернула старенькое платье, вероятно, из чьих-то обносков. Затем князь вынул бутылку вина и четыре стаканчика: три — поменьше, и один побольше — для "дамы" и быстро налил вино в стаканы. Тот, который побольше, Гога подал девушке. Она опять помотала головой, мол, не буду. Тогда князь отпил от своего стакана и сказал:
— Пей, оно сладкое!
Девушка с сомнением покачала головой, но вино попробовала, а затем, улыбнувшись, выпила все до дна. Через несколько минут она уже спала на столе:
Князь Гога, не торопясь, обогнул стол, пошел к девушке и, схватив ее за волосы, откинул ее на стул. Затем расстегнул на ней ворот платья и запустил руку внутрь.
— Докладываю, господа! Кроме платья, на ней ничего нет. Сиськи есть, маленькие, но крепкие, как зимние яблоки. Соски твердые, как виноградины! Приступим?
— Ага, — хрипло ответил барич. — На постель потянем или на столе разложим?
— На столе, — ответил за Гогу Леня. — Чего тянуть.
Он уже скинул брюки, и его маленький пенис превратился в крепкий фаллос. Он померил его и показал Гоге расставленные большой и указательный пальцы:
— О, одна пядь. Мало?
— Во-первых, в самый раз, если ты не собираешься осеменять корову, а в девушке достанешь до матки и даже, если повезет, проникнешь внутрь нее. А во-вторых, господа, давайте разденемся. Без одежды будет намного приятнее, уверяю вас!
Гога быстро разделся и, пожирая девушку глазами, гладил левой рукой кудри на груди, а правой — оглаживал увесистые яйца.
— Ты — первый, Леонид. Приступай!
Леня медленно подошел к девушке, бесстыдно раскинувшейся на столе, и погладил ее дрожащей рукой. Он начал с грудок, спустился на живот, зарылся пальцами в кудрявый волос на лобке, но вдруг, присев, недоуменно спросил:
— А куда тут, господа? В щель?
— Экий ты нескладный, Леонид. Первый раз, небось?
— Ну, да:
— Ладно, покажу. Львович, свети, дорогой!
Князь присел рядом с Леней протянул руку к промежности девушки, а барчук взял свечу и принялся светить.
— Вот смотри.
Гога раздвинул мясистые губки, поросшие редкими темными волосами.
— Вот основная дырка, влагалище, видишь? Вот туда. А вот эта маленькая дырочка — это письа. А вот это клитор:
— Или похотник, — подсказал барич.
— Точно! Клитор — аналог нашего члена. Эх, надо бы тебе попробовать себя на овце, что ли. У нас все мальчишки начинают с этого. Ну-ка:
Он осторожно вставил мизинец в маленькое отверстие влагалища.
— Так и знал, господа. Она — девственница! Палец с трудом проходит. Придется чем-то мазать:
Он оглядел скромную обитель поварихи и ее дочери и, увидев иконостас в углу и горящую лампаду, обрадовался:
— Там, где лампадка, там и масло!
— Деревянное, — опять подсказал Васенька.
— Правильно!
Гога бесцеремонно пошарил за иконами и выхватил спрятанный пузырек с лампадным маслом.
— Вот оно! Мажь скорей!
— Что мазать?
— Член! Наливай масло в руку и мажь! И вводи скорее, а то и мне невтерпеж!
Леонид открыл флакон с маслом, налил в ладонь несколько капель, понюхал масло и с сомнением посмотрел на товарищей по усладе.
— Больше лей! — посоветовал Гога. — Мы ей потом ведро купим. И на промежность полей, пизду, то есть. Ну же!
Леонид послушался, быстрыми движениями натер свой жирно заблестевший, колообразно торчавший член, и раздвинув левой рукой волосатые губки, полил маслом и розовую дырочку. Его член хищно дернулся, раз, другой и закапал сверкающими в свете свечи каплями предэякулята.
— Горячий парень! — шепнул Гога Васеньке, державшему свечу. — Спорим, он сейчас кончит?
— Нет. Кончит, когда введет. Леонид, разбей!
Но Леонид не слышал сластолюбцев. Он подвел подергивавшийся член к умасленному влагалищу и медленно утопил приап в девственную плоть. Девушка застонала во сне.
— Что чувствуешь, Леонид? — спросил Гога. — Как ТАМ?
— Странно. Мягко и плотно одновременно. И очень узко! Но хорошо!
— Ты подвигайся туда-сюда медленно и плавно. Еще лучше будет, слово дворянина!
Леонид зашевелился и задвигал тазом, ощущая, как по члену перемещается тугое девственное кольцо. Он задвигался быстрее, потом еще быстрее, чувствуя, как нарастает сладостное ощущение скорого апофеоза. И вот он уже втыкал член в сладкую дырочку с бешеной скоростью, нимало не заботясь о сохранности чьей-то девственности. И вот оно, пришло! Чувство блаженства освобождения, и его член впрыснул первые струи молодого молочка, и Леонид, навалившись на девушку и охватив руками ее податливое тело, кажется, чувствовал, как трепещет член внутри нее, отдавая последние капли.