— Вот сразу за той рощей станет видна цель нашего путешествия. — подсказал усатый.
Мы с ним шли рядом. Тетки, приотстав, плелись сзади, о чем-то тараторя. Усатый рассказывал, как чудесно ему живется на даче, между делом расспрашивая меня о маме и вообще нашей семье. За разговорами дорога незаметно вынырнула из рощи и я увидел покосившиеся дома, ни разу не лучше чем в нашй деревне.
— Дядь Саш, а чего несправедливость такая — у них есть магазин, а у нас нет? Я думал, тут здоровенное село, а оказывается — все как у нас.
— Не знаю… — пожал он плечами. — Тут вроде народу побольше осталось. Но сдается мне, года через три и здесь торговля накроется.
Магазинчик оказался типично деревенским. Хмурая продавщица, лет тридцати, с огромной грудью в розовом лифчике под белой прозрачной блузкой, помятым то ли спросонья, то ли с похмелья лицом и толстыми бедрами под экстремально короткой джинсовой юбкой принесла мне все требуемое, отсчитала сдачу и занялась Александром. Я отошел в сторонку, удивляясь тому, что работницу торговли совершенно не беспокоят ни открывающиеся нам всем между ее ног красные трусы когда она приседает над коробкой с консервами, ни норовящие вывалится из лифчика сиськи. Вот, отвернувшись, она наклонилась над нижней полкой, продемонстрировав нам обтянутый трусами зад и немного промежности. Мне аж самому неудобно стало, хотя член в штанах заметно напрягся.
Набрав все что нужно мы двинулись обратно.
— Как тебе, Вов, продавщица? — спросил усатый, когда мы вошли в рощу.
— Охренеть. — признался я. — Дядь Саш, а почему она в таком виде?
— Нормальный вид, Вов, о чем ты? — сделал он удивленное лицо.
— Ага, нормальный. Трусы наружу, сиськи на прилавок… Может, там в магазине и бордель по совместительству?
— Ну… скорее всего, она-то думает что выглядит красиво и сексуально. И потом, это ж маленькая деревня. Народу мало осталось, все свои, все и так сто лет друг про друга знают. Чего там скрывать-то? Вот ты, Вов, не стесняешься ведь дома в трусах ходить перед матерью?
— А чего стесняться? Это ж мама, она меня с рождения всякого видела.
— Вот и я о том же. А, например, натуристы, они вообще голыми ходят друг перед другом. И ничего.
— Это вы про нудистов? — переспросил я.
— Нет, Вов, нудисты и натуристы — это немножко разное. Вкратце — нудисты голые, потому что им так удобно. А натуристы — у них на этот счет целая философия про образ жизни. Сейчас долго рассказывать, но если хочешь, я тебе как-нибудь изложу основы.
— А вы, дядь Саш, откуда это все знаете? Или вы…
— Ага. — рассмеялся он — Точно. Я тоже из этих. Не ожидал?
— А как же. . — я обернулся назад, где шли его жена с подругой.
— И они. Мы все натуристы. А как иначе в семье может быть?
Не может быть! — думал я — С виду люди как люди. Взрослые уже, под сороковник. Серьезные. И голыми бегают? Не, не может быть! Видимо на моем лице отразилось такое недоверие, что он рассмеялся еще громче.
— Отчего такое веселье? — догнали нас женщины.
— Да вот признался Вовке что мы натуристы, но по глазам вижу — не верит.
— Так и есть. — улыбнувшись, подтвердила его жена.
Ее подружка стояла рядом и тоже посмеивалась. Наверное, вид у меня был и в самом деле недоверчиво-озадаченный.
— Не, не верит… Может, разденемся? — предложил усатый. — Чтобы сразу, так сказать, одним махом…
— Легко! — женщины отошли на обочину, сбрасывая одежду.
Я стоял и смотрел как три человека раздеваются передо мной, не доверяя своим глазам. Дольше всех провозился Александр. Оно и понятно — на мужчине летом одежды больше.
— Ну как? — качнув грудью подошла ко мне его жена. Ее грудь, полностью загорелая, размера, наверное, четвертого, с аккуратными шариками сосков, привлекала мое внимание даже больше чем покрытый светлыми волосками лобок.
— Теперь-то, наверное, поверил. Да, Вов? — хихикнула подружка. Ее грудь была поменьше, как и она сама, зато лобок чисто выбрит и под ним виднелась верхушка сомкнутых губок.
— Ну хватит вам парня в краску вгонять. — подошел к нам и Александр. — Кстати, Вов, раздевайся-ка и ты тоже. Из собственного опыта скажу — сразу лучше будешь себя чувствовать среди нас, голых.
— Точно! — потащили меня тетки на обочину. — Давай, Вовка, не бойся!
Продолжение следует…