Оставалось гадать, что будет с Настей, когда обман откроется. Потакать больше этой ходячей беде я не намеревался. Она прибежала к нам в домик этим же вечером. Во дворе гудели не видимые голоса. Изредка доносился чей то искаженный голос: "Настька, выходи! Выходи, брехунья!" И все в том же духе. В тот день мне пришлось разгружать машину с провизией. Василий Петрович подвернул ногу и помочь мне не мог. Хознаряд в одно рыло. Хорошо, что я каждый день занимаюсь на турнике и брусьях, иначе бы сдох. Наломался знатно. Вечером тело, отвыкшее от больших нагрузок страшно болело. Хотелось лечь спать. А тут…
В этот вечер Виктория Михайловна осталась в домике. К ней и подселилась Настя. Решением начальника лагеря, Настя должна была оставаться в нашем доме оставшуюся неделю, до конца смены. Днем она вместе с отрядом, ночью в нашем домике. Спать ее определили к Виктории Михайловне. Ну хоть здесь повезло. Сквозь сон, я услышал какой то скрип по полу. С трудом открыл глаза и сон улетел. В мою комнату, таща за собой раскладушку, входила Настя. "Тебе чего здесь надо? А ну, марш назад!"-рыкнул я. Настя дежурно заныла: "Владимир Сергеевич, ну пожалуйста! Она храпит сильно. Я не могу уснуть. Ну, пожалуйста!" Это была правда. Виктория Михайловна храпела. Не сильно, но все же. "Ладно, ложись! И без глупостей!"-разрешил я. Настя быстро установила раскладушку и затихла. Уснул и я. "Владимир Сергеевич, вы спите?"-раздался над ухом шопот.
Нет, это проклятие, а не ребенок!"Да что тебе еще надо? Ты угомонишся когда нибудь?"-простонал я. "Мне холодно! У вас дверь не закрывается. Я замерзла! Можно я с вами лягу!"-прошептала Настя. Не какой будильник не мог разбудить вернее, чем ее слова. Этого еще не хватало! Чертыхаясь, я встал с кровати. Загнав Настю в нее, укрыл ее двумя одеялами, а сам лег на раскладушку, укрывшись простыней. Авось не замерзну. Дверь закрывалась только в комнате Виктории Михайловны. Входная дверь не должна закрываться, а моей просто не было. К утру я замерз. В отряде не удивились, когда увидели Настю выходящей из воспитательского домика. Этот день тоже был не из легких.
Я утомился с мальчишками на спортплощадке. В обед я лег отдохнуть в домике. Ни Насти, ни Виктории Михайловны не было. Вот и славно. Проснулся я от шороха. Встав на табурет, Настя вешала занавеску в дверной проем. Закрыв глаза, снова погрузился в сон. Как же я устал! Люба делала мне массаж и я балдел от наслаждения. Вот ее пальцы коснулись моего члена. Мне хорошо. Я предвкушаю момент нашей близости. Член напрягается и… Пальцы на члене не исчезают. Твою ж мать! Это не сон! Отрываю глаза. У моих ног сидит Настя и просунув свою руку в штанину моих шорт, сжимает мой член. Она так увлечена, что не видит, что я проснулся.
Моя рука летит ударить ее по руке. В последний момент она замечает опасность и убирает руку. Моя пятерня смачно ложится на мое хозяйство. Если и есть на свете придурок, то это я. Дикая боль пронзает тело. Я корчусь и стараюсь сдержать скулеж. В комнату вбегает Виктория Михайловна. "Что случилось?"-спрашивает она. Вижу испуганные глаза Насти и выдаю: "Комар, сука! У-у-у-у-у!" Виктория Михайловна ехидно улыбается и взяв Настю а руку, выходит из комнаты. За что? Что плохого я сделал в этой жизни? Если только списывал иногда в школе. За что?! ! И эта шмакодявка еще! Все! Спать будет в отряде! Хватит! Вечером того же дня, уложив отряд спать, отправился на речку. Предварительно сообщив об этом начальнику лагеря. Были опасения, что некоторые мальчишки, по ночам ходят на речку. Разлагают дисциплину. Надо было проверить и это поручили мне. Вот я и пошел. Заодно и сам окунусь.