А несколько мгновений спустя рядом послышался чей-то незнакомый голос:
— Снято.
* * *
— Вы вроде бы сказали, что родство этой истории с вашими гипноклипами сугубо косвенно.
Пальцы Корнелио Эстерданиуса неспешно лелеют хрустальную ножку опустошённого бокала.
— Сказал, — склоняет голову мультимиллиардер, иронически опуская взгляд. — Мог ли я признать с самого начала, что и это не более чем гипноклип? Это бы разрушило всю интригу, не так ли?
— Можно лишь только представить себе, сколь взбудоражена была ваша аудитория. Многие любят доводить настройки гипноклипа до пика, переживая чувства героев со стопроцентной реальностью и забывая на время просмотра о настоящих себе.
— О, такого рода людей не столь много, как любят представлять дело иные репортёры в своих аналитических изысканиях, — мистер Эстерданиус опускает бокал на столик. — Выныривание из подобного погружения вызывает философскую грусть, наводя на мысль, что и текущая твоя жизнь может оказаться не более чем иллюзией. Хотя некоторым людям это даёт успокоительное чувство бессмертия, как бы обещая возможность в случае смерти проснуться где-то ещё.
— Как в комьюнити "Раздели последний вздох", — философски добавляю я, поглядывая снова на миловидные ножки особы, наполняющей моему собеседнику бокал. — Тысячи человек, добровольно объединяющихся мыслями и чувствами — в режиме реального времени — с людьми, умирающими на койках старческих пансионатов. Как ни странно, многие из них говорят, что так действительно легче умирать. Зная, что текущая твоя мысль не прервётся.
— Каждому — своё. — Мультимиллиардер с задумчивым видом рассматривает чаек, уносящихся за скалистый горизонт красочно выписанных видеообоев. — Нейротехнологии дали миру многое. Для работы и для досуга. Для смерти и для жизни. Для либидо и для мортидо.
Я ощущаю, что интервью наше приобрело что-то чересчур меланхолическую окраску. Пожалуй, пора бы нам закругляться.
— Что ж, время движется к вечеру, а беседа наша уже подходит к концу. Не желаете ли вы поведать нашей аудитории что-нибудь напоследок? К примеру, приподнять завесу тайны над вашими новыми разработками, свежей линией горячительных клипов?
Брови Корнелио Эстерданиуса чуть поднимаются, словно до него не сразу дошёл вопрос. Уголков его губ касается лёгкая улыбка.
— Ах, один рассказ об этом вашей аудитории мало что даст. Упор в наших гипноклипах и без того никогда не делался особо на внешнюю зрелищность, нынешние же наши изделия — клипы новой волны — умышленно коротки и делают ставку на минимализм.
— Минимализм? — растерянно уточняю я.
— В них важно не то, что человек делает, а то, что он переживает, длись оно хотя бы секунду. Контраст жгучих эмоций возбуждения и стыда, страха и страсти. Чувств, которые во всём диапазоне своих возможных окрасок люди испытывали везде.
— Везде? — вновь переспрашиваю я. Просто потому, что, как мне показалось, мистер Эстерданиус хочет поставить эффектную точку.
— И всегда.
ИСТОРИЯ No3:
НЕИЗВЕСТНО ГДЕ, НЕЯСНО КОГДА
Тонкие девичьи пальцы чуть дрогнули, стискивая пластиковый корпус мыши.
Глаза, изучающие чёрный убористый текст на тёмно-оранжевом фоне, немного расширились.
Слегка.
Их обладательницу было нелегко разобрать в полумраке, потому как свет в комнате был погашен, а контуры лица её слабо выделялись во тьме лишь благодаря тусклому сиянию монитора. Кто-то дал бы ей четырнадцать лет, кто-то — целых семнадцать, кто-то — и вовсе не больше тринадцати.
Так или иначе, вполне очевидным являлось, что девушка у экрана молода.
Палец её вновь несмело коснулся колёсика мыши, заставляя страницу перевернуться.
Она слегка куснула губу, подавив кашель.
Юной обитательнице комнаты нравилось зачитываться рассказами оригинального направления, причём — как бы это сказать? — рассказами не вполне приличными. Порою она часами просиживала у клавиатуры, листая страницы своего любимого сайта в поисках незнакомой доселе истории с каким-нибудь нетрадиционным извращением или пикантно выписанной сценой — чувствуя минутою позже, как по щекам её пунцовой расходится краска, как коленки её под столом начинают сдвигаться, а в горле её почему-то повисает сухой комок.
Оглянувшись молнией через плечо — не войдёт ли в комнату кто, не поймает ли её за этим? — она передвинула ползунок странички ещё ниже, маниакально блестящими глазами вперившись в текст.
Вот, значит, как они тут…
Дыхание читательницы потяжелело. Она неловко облизнула губы, ощущая недостаток слюны.
Кончики её пальцев под столом как бы в смущении потеребили краешек юбки. Сдвинулись выше…
До команды "Снято!" оставалось четыре минуты.