— Нет?? А у вас другое предложение?
— Нет…
— И фиг ли тогда выпендриваете… выпендриваешься? Секи, что будет завтра: это еще не самая клевая фотка. Вся школа будет обсуждать, до первоклассников.
"Давить, давить ее, чтобы не дернулась!"
— Нне надо…
— Да что ты? — Хай наконец позволил себе победительную ухмылочку. Вышло кривенько. — Ва… тебе после такого в этом городе не учить. Сестра-то твоя — шлюха. И куда ты поедешь? А?
— Не нааадооо…
Девушку затрясло, фотография выпала из рук. Вот тебе и вся гордая и неприступная Наумовна. А я-то боялся… Хай подобрал фотку, спрятал в карман, и еще раз внятно проговорил училке в лицо: "Шлю-ха. А ты щас пойдешь на третий, к туалету. Через пять минут не придешь — завтра можешь вешаться. "
В грязноватой кабинке женского туалета — шепот, стук локтями о стены, звуки вялой борьбы:
— Да повернись, тебе сказано! Неудобно за сиськи держаться!
— Кооостик… по… пожаалуйста…
— Бля, какие! Как он у тебя расстегивается? Застежки нет, че за хрень?
— Ссспере. . переди… ииии…
— А, во, точно. Ох ну ни фига себе… ой йооо… ни фига себе ты какая… вобще, блиин…
— Кооостик, ну… ну… не надо…
— Стой смирно, кобыла! Руки убери! Ух, бляя…
Некоторое время из кабинки доносится урчащее сопение и всхлипы. Потом стуки возобновляются:
— Юю… юбку… не троонь! не трооонь!
— Чего?! Заткнись, ты! Руки убери, сказал! … Ой, клево как! Куда там твоей мелкой шлюхе.
— Ааааээээ… ааааыыаа…
Да, это определенно была не Катька. С таким роскошным изобилием Костик еще не сталкивался. В порниках видел, конечно, но всерьез не верил. Силикон, мол. Вот тебе силикон!
Груди в ладонях помещались с большим трудом. Вроде снаружи ничего и не торчит, а лифчик расстегнул — они как выскочили! Сверху плоско-изогнутые, курносые такие, снизу идеальными сферами. Минут пять по ним бродил, пока в знакомые места не выбрел.
Животик офигенный, гладкий такой, бархатный. Шея, кстати, тоже неожиданно классная оказалась: можно ее щекой гладить, пока сзади стоишь. Только волосы в сторону отгрести.
Когда начал расстегивать юбку, девка вдруг засопротивлялась. В себя, что ли, стала приходить? Костик на секунду облился холодным потом, представив себе неожиданное возвращение Наумовны из дальних странствий в затиснутую в сортирную кабинку покорную тушку Нельки. Куда она его — в окно определит? Или в унитаз забьет, ногами вперед по самую шею? Никакой Сухов не откопает… Впрочем, первый же окрик успокоил: мятежный дух явно искал бури в чужих краях и домой не торопился.
Ниже пояса тоже оказалось зашибись. Гордая красавица колготок не носила даже в феврале, ограничившись длинной теплой юбкой и чулками, так что руки Хай распустил не на шутку. Развернул девку к себе лицом и принялся одновременно обхаживать снизу и сверху.
Злоба последней недели прошла, страх тоже понемногу улетучивался. Теперь Костик спокойно любовался тем, что ему открывалось — ухоженным и красивым телом взрослой женщины. Уже не лапал, а неторопливо гладил, не щипал, а пощипывал. Зарылся лицом в пух волос, поразившись еще раз — какие они у Нельки, оказывается, легкие и воздушные. У единственной на его коротком пути девчонки с длинными волосами — эти волосы были густыми и тяжелыми, их можно было лить с ладони, как воду. У Катьки недлинное каре даже слегка кололось на ощупь. А Нелькины волосы взлетали от тепла ладони, как язычки огня. Оторвал вторую руку от груди, тоже погрузил в рыжее, пошевелил и зачарованно стал смотреть на пляшущее пламя.
Как-то уже расхотелось доводить дело до конца. "Так себе каламбурчик", — пригвоздил собственное мышление Костик. — "Ччерт, но и отпускать не хочется!"
Снова развернул затихшую, покорную девушку. Взялся одной рукой за грудь, другую сунул в так и не снятые трусики. И принялся, лихорадочно вспоминая виденные фильмы, гладить, крутить и мять.
*****
Когда через пару минут девушка аккуратно подвинула его верхнюю руку и направила несколькими движениями нижнюю, это даже не показалось странным. Ну, помогает… женщина — она ж тоже человек. Ей же тоже хочется приятного, в конце концов.
Еще спустя неопределенное время Нелли повернула голову и и осторожно его поцеловала. Убедившись, что отвечать он не умеет, пластично и мгновенно развернулась в руках (опять секундный приступ ужаса от осознания, с какой легкостью она бы при желании свернула ему шею) . Ласково взяла ладонями за уши. Притянула.
Дальше было смутно и урывками.
— Неелька…
— Ну чего, глупенький?
— Не, просто… Неееелька. Неееелечка. Лисенок рыжий. Зверюга моя сумасшедшая.
— А ты — Тика. Тика-тик, тика-тик. Туда-сюда, туда-сюда…
— Вот про туда-сюда — не надо. Не напоминай пока. Я и так встать не могу.
— А тебе и не надо вставать. Его достаточно.
— Нелька, пощади!
— Ладно, живи, презренный раб плоти. Ты мне еще нужен. Целиком. Я тебя еще сожрать должна, от сих (чмок) до сих (пауза, чмок) . И впитать всего. И еше раз сожрать. Ты от меня теперь так просто не сбежишь.
— А я и… иааауауу… не хочу сбегать. Кто еще кого сожрет… ааауыуауээ…
Пауза.
— А Катька… она на самом деле… аауау… классная… Не говори ей, а? а… аааэуаыууу…
Пауза, в которую постепенно вплетается ровное сопение.
— Тииик… Тиика… солнце… как же я тебя ненавижу, дурака…