Хорошо рядом в этот момент оказалась тетя, а ведь мог бы быть и мужчина! Или, я реально мог подумать — это у меня от плохих дорог! Да мало ли, взбредет в голову мальчишке, который "лишился девственности" , даже не думая ни о чем таком.
Но, слава богу, первым направленным объектом моего отличия от девочки оказалась тетя, а не допустим хряк Борька, из богатой домашней живности во дворе. Даже в глуши выбор ориентации огромен. На самом деле, вопрос направленности выхода сексуальной энергии очень важен. Важен, когда она уже есть, а на кого ее направлять, ты или не знаешь или тебе просто все равно — лишь бы выплеснуть. То самое, что зовется половой идентичностью.
Немного полежав, я сделал почти фантастический вывод: для того, чтобы эффективно теребить "отличие" , нужна баня, вихотка и, желательно, тетя. Это, как нельзя, доказывает, какой сумбур может образоваться в голове подростка от случайности и во что он выльется впоследствии! Придется долго разбираться в ориентации.
И второе, насчет — выплеснуть. Так, как мое отличие от девочки, пульсировало в сладкой агонии зажатое мочалкой, хорошо намыленной тетей, то, был выплеск или его не было — я не видел.
Характерного запаха, после занятия подростком мастурбацией, на котором он и ловится, обычно матерями, и обычно в местах общего пользования, или при стирке нижнего белья — тоже не было. Баня пахла лесом, но этот запах больше подходил к акнедотическому восприятию неопытной женщины туповатым мужчиной, чем к мальчишке. Хотя мое отличие от девочки снова выглядело бревном:
Опять я себе польстил, но колышком, оно точно выглядело! Торчало и требовало вбить себя в ладонь, незамедлительно.
Как не хотелось мне повторить эксперимент, нового для себя удовольствия, путем трения, я все же не решился. Окотил себя водой и, не вытираясь, запрыгнул в трусы, — стараясь не дотрагиваться до источника этого самого удовольствия, аккуратно расправил резинку на животе.
По достоинству оценив преимущества хлопчатобумажной ткани перед нейлоном, я выбежал во двор и сразу к спасительному волкодаву, спрятаться от тети.
В легком летнем сарафане, тетя вывешивала на просушку свою рубаху, открытую шею обвивала веревка с пластмассовыми прицепками — словно колье из разноцветных драгоценных камней. Она немного потянулась руками вверх, подол приподнялся, оголив колени с внутренней стороны.
Никогда я раньше не думал, что это такое завораживающее зрелище. Тонкая ткань медленно ползет, открывая ножки! . .
Все — опустилось…
Тетя повесила рубаху. Подол сарафана сполз ниже, но не мое отличие от девочки не опало. Там мы с волкодавом и прошли к дверям дома.
— Я там тебе книгу положила, — крикнула тетя вдогонку. — Почитай, пока не вечер. А я схожу к реке. Скоро катер проплывать будет. Передам в лесхоз, чтобы прислали для тебя городских продуктов. Сладостей — грильяж. Ты же любишь?
— Люблю, — буркнул я, проскальзывая за двери. Волкодав дошел до крыльца, а дальше нет. Там для него была запретная зона.
Читать, как уже написано, я не любил. Если и брал книгу, то выбор падал не на автора или название, а на её тонкость и обилие картинок. Но та книга, из библиотеки деда, что на столе оставила мне тетка, была хоть и не толстой, но совсем без картинок.
Проверив в руке ее на вес, — в детстве, тоже один из критериев моего знакомства с литературой, я прочитал: "Иван Бунин. Темные аллеи".
"Ну, вот еще! — мысленно фыркнул я. — Ладно бы "Майн Рид Всадник без головы" , а тут какой-то Бунин Иван! Аллеи! Про природу, наверное. Тетка любит про природу…".