Колян увидел как декольте халата распустилось и стала видна обнаженная круглая грудь. Небольшая, аккуратная, совсем не провислая. В сочетании с выставленной голой ногой — это был термоядерный удар по его яйцам. Колян аж скривился от боли.
— А ты что, не любишь демонстрации? — встревожилась тетя Ася.
— Люблю… — хрипло ответил пацан.
— Слушай, у меня идея! Надо выпить за наступающий праздник. Грех не выпить. Ты как? У меня есть легкое вино.
— Я — за. А что за вино?
— "Кагор", его даже детям дают, так что ты не бойся…
— Ха! сказали тоже, боюсь… смешно… да я в прошлом году…
— Ладно-ладно хвастать… Пить, вообще-то, вредно, а хвастаться еще хуже. Наливай, мужчина. Поухаживай за дамой. Сегодня я твоя дама. А завтра к своей Наташке пойдешь…
Колян разлил вино по рюмкам недрогнувшей рукой, как настоящий мужик, который пришел к своей бабе, а она сидит в халате, вся чисто вымытая, готовая подставить передок, когда все будет выпито.
Они чокнулись за Первое мая и выпили. Вино было красным, терпко-сладким, ничего так, пить можно. Хотя можно и не пить. Колян был к этому как-то равнодушен. Пожалуй, он был исключением из общего правила. Многие его друзья, несмотря на малолетство, пили каждый день краснуху, гадкий "Солнцедар", травились им даже…
Тетя Ася весело о чем-то болтала, а у Коляна в башке всё как-то поплыло куда-то и легко представилось, как, роняя на пол рюмки и тарелки, он кладет тетю Ася поперек кухонного стола, задирает ей халат, раздвигает ноги и…
— Ну что, еще по одной, и пойдем смотреть телевизор? — предложила хозяйка.
— А это у вас какой приемник? — сказал Колян, когда они переместились из кухни в гостиную.
— А не знаю, старинный он, от отца еще остался.
Колян знал, что у тети Ася предки умерли.
Это был огромный ламповый мастодонт ушедшей великой эпохи.
— Хочешь, пластинку поставлю, — сказала тетя Ася, — открыла крышку приемника, обнажив допотопную конструкцию с примитивной иглой звукоснимателя. И это в то время, когда в магазине "Мелодия" появился в продаже классный проигрыватель с колонками, с алмазной иглой, со стробоскопической регулировкой скорости, под названием "Вега-101". У Витьки папаша купил. Колян завидовал, но надеялся как-нибудь раскрутить своих предков…
Колян подошел сзади, чтобы посмотреть приемник, который ему на хрен был не нужен.
— Только у меня пластинки все старые…
Колян приблизился к её спине. Тетя Ася вдруг наклонилась, чтобы достать пластинки из тумбочки и её задок аккуратно так воткнулся в стоящий напряженно болт Коляна.
— Не знаю, что тебе и поставить… "АББУ" любишь?
— Не… очень… — Колян придвинулся к спине тети Аси вплотную. Она уже выпрямилась, стояла перед включенным приемником и перебирала конверты с винилом.
— Вот, тогда поставлю Демиса Руссоса. Потрясающий голос. Я от него балдею…
Колян притиснул её задок к тумбочке, плотно так, как будто потерял равновесие.
— Держитесь на ногах, молодой человек, — она поставила пластинку на диск и опустила звукосниматель на бороздки. Раздалось шипение.
Колян опять легонько положил руку на плечико тети Аси, чтобы не качаться и посмотрел на обложку отложенного конверта. Там был изображен толстый мужик с бородой, одетый в белый балахон, напоминавший поповскую рясу или исподнюю рубаху.
— Это греческий певец, поет на английском, я от него вся не могу…
Заиграла музыка, ничего себе так. И толстяк запел вдруг удивительно тонким голосом. Голосом кастрата.
— Моя любимая… Называется "Гуд бай, май лав, гуд бай".
Тетя Ася повернулась разгоряченным лицом к пылающему страстью Коляну. И ему ничего не оставалась, как пригласить даму на танец.
Наконец-то он обнял её, как ему хотелось, не совсем, правда, как хотелось, но довольно-таки плотно притянул к себе. Она умело вела его, поскольку он был в таких близких танцах профаном. Обычно-то ведь как танцуешь — прыгаешь на расстоянии друг от друга, чем больше куча, тем лучше, групповуха да и только. А здесь близость, имтим. Он уже чувствует давление её грудей под халатом. Его нога почему-то все время оказывалась у нее между ног, и она, тетя Ася, хорошо чувствовала его напряженный стояк своим животом. В комнате сгустился сумрак, а свет они не зажигали, только ярко горел зеленый глаз индикатора на мягко светящейся панели приемника. Зрачок индикатора дрожал, сужался и раздвигался, как у кошки.
Толстяк запел про сувениры, так понял Колян, несмотря на близость вожделенного тела, которое буквально высасывало из него всю энергию, он еще что-то соображал. "Ася, Ася", — хотел он сказать, без этой отдаляющей приставки "тетя".