Катя провела ладонью по Лёниной ягодице. От этого он весь вздрогнул, как ошпаренный. Я тихонько выскользнул из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Насилу поборов любопытство, дамы прошмыгнули в спальню. Я последовал за ними, захватив бренди.
Разумеется, этой ночью мои яйца были излишне популярны. Но я смог утомить обеих дам, к тому же ограничившись лишь третью бутылки. Мы засопели вповалку. Под утро нас разбудил звон тарелок. На перегонки мы бросились справлять нужды и любопытствовать. Первым на кухне появился я.
Лёня мыл тарелки. Он оставался совершенно голым, но руки его были теперь свободны. Катя сидела на стуле без трусов с задранным подолом, который она опустила, заслышав в коридоре шаги матери. Мы с Надеждой встали у окна. Полина стала готовить легкий завтрак. Вся оставленная накануне еда была съедена, а бутылка пуста.
— Вы поспали? — спросила Полина.
— Да, немного, — ответила Катя.
Домыв последнюю тарелку, Лёня повернулся к нам. Вид его был жалок.
— Ты отдохнул? Приступай, — скомандовала ему Катя, пододвинув чашку.
Он начал медленно ласкать себя.
— Сколько ещё ты будешь его доить? — спросила Надежда. — У него уж не встаёт.
— Он сможет кончать и с не вставшим, — пояснил я. — Этот агрегат сам себя регулирует. Его невозможно перетрудить. Мышцы устали и отключились. Даже, если он продолжит беспрерывно кончать, через некоторое время они восстановятся и тот вскочит лучше прежнего.
— У нас каникулы до сентября, — отрезала Катя, заставив Лёню побледнеть, как полотно. — Подойди, — скомандовала она ему.
Она стала проворно ласкать его член, поглаживая яйца другой рукой. Вскоре Лёня начал тяжело дышать.
— Приятно тебе? Говори правду, — произнесла она сурово.
— Да, приятно, — ответил Лёня и тут же получил удар ложкой по яйцам.
— Не должно быть приятно, — заявила Катя, снова лаская его член. — Теперь не приятно?
— Неет, — жалобно простонал Лёня.
— Будешь дышать, как паровоз, — ещё получишь.
Я с опаской посмотрел на Полину. Поймав этот мой взгляд, она быстро подошла к Кате.
— Нужно подвязать их вот так, — сказала она и, вынув из волос резинку, ловко подвязала ею яйца Лёни. — И бить нужно сильнее.
Она взяла ложку из рук Кати и с такой силой двинула Лёне по яйцам, что он повалился на пол. Я успел подбежать и помочь ему удержаться на ногах.
— Прямо стой, — строго указал я ему.
Мы оставили их одних и ушли к Надежде, погуляв немного на свежем воздухе. Ненасытные дамы склонили меня пошалить с ними ещё раз. Прежнего фурора, конечно, не было, но я держал марку. Вечером я уехал домой.
Потом я не особенно интересовался, что было дальше, кроме конечного результата моих усилий. После этого Лёню, будто подменили. Он так и продолжил мыть посуду каждый день. Ну, безответным он, положим, не стал, однако ж к людям начал относиться с подчёркнутым требовательным вниманием. Завёл новых друзей в школе. Старые же разбежались сами потому, что он перестал давать списывать. Он как-то сразу повзрослел и остепенился. Учителя пророчили ему стать большим начальником, настолько ответственно он начал относиться к любым своим обязанностям.
С Надеждой и Полиной мы ещё несколько раз украдкой шалили втроём. До тех пор, пока в моей жизни ни появилась Елена.
Едва дождавшись совершеннолетия, Катя и Леонид поженились. Идеальная пара, я думаю.