Мы накупались до одурения, и когда стали вылезать, солнышко уже почти село. И тут я глянул на заветное место — на Дашины трусики, а они намокли, и стали, как из целлофана — абсолютно прозрачные. Был виден буквально каждый волосок Дашкиного пушистого паха, несмотря даже на сумерки. Я громко ойкнул, показал ей туда, Дашка глянула — сама охнула и плюхнулась-присела в воду. Тут я стал ей внушать — мол, что в трусах, что без них — все едино, без трусов даже приличнее, а так… И — уговорил: Даша сняла в воде трусы и, косясь на людей, вышла из моря голенькой! Она очень стеснялась, пряталась за меня, косилась в сторону и шла, как-то вся вжавшись внутрь.
Мы легли на песочек, и тут я стал её целовать и нежить по-всякому. Совершенно одурительное ощущение — целовать на улице, на людях голую, абсолютно доступную во всех местах жену! И она ощущала нечто особенное — вначале сжималась, а потом расслабилась, сама разошлась и так взялась за меня, что я думал, как бы только дотерпеть до номера.
Когда стемнело, мы пошли домой. Я уговорил Дашку не одевать мокрые трусы, чтоб не простудиться, и она одела коротенькую мини прямо на голое тело, и топик тоже. Он был тоненький, под ним торчали сосочки, и мне даже казалось, что я вижу их цвет. Когда мы шли в номер, я периодически залазил Дашке под юбку и ласкал там голые интимные места, прикрываясь темнотой — совершенно непередаваемое ощущение! Она одергивала меня, конечно, но сама таяла при этом, и когда мы пришли в номер, я прыгнул на Дасю, не снимая с неё юбки. А Дашка в ту ночь была в любви особенно страстной, почти бешеной.
Наутро я уговорил её идти без трусов — в одной мини и топике — все равно, мол, не понадобятся. Она упиралась, но быстро согласилась, только повязалась поверх мини пляжным платком. Когда мы завтракали, а потом шли по парку, я балдел оттого, что у Дашуньки под короткой юбкой и прозрачным платком ничего нет.
Мы пришли на пляж. Людей там было хоть и намного меньше, чем везде, но все равно прилично, человек 30. И ни одной голой, конечно, только некоторые девушки расстегнули купальники, подставив спинки солнышку. Мы прошли к самому краю, Дашка десять раз оглянулась вокруг, и таки стянула с себя все тряпки и осталась без всего. Моя мечта сбылась!
Теперь я расскажу, как Дашка осваивалась со своей голой ролью. Вначале она почти весь день пролежала ничком на песке, причем на животе, и я серьезно боялся, как бы она вся не сгорела. Кстати, хоть я и поливал её тоннами крема, она немного обгорела сзади. Только к вечеру я уговорил её подставить уходящему солнышку свой перед, и она легла на спинку, зажмурившись и сжав ножки плотно, как солдатик. Мимо нас постоянно сновали люди, и каждый раз, когда мимо кто-то шел, Дашка сжималась и ерзала. Выходила к воде она вначале тоже сутулясь, сгибаясь, приседала, когда проходили мимо, прикрывалась тряпочками и просила меня закрывать ее.
Но потом море и солнце сделали свое дело, и уже к вечеру Дашка не сгибалась, не прикрывалась, а плескалась в воде, упивалась морем и не обращала внимания на прохожих.
На второй день она уже не сжимала ножки, подставляла солнышку все свои части, выгибалась и устраивалась, как киса, не стеснялась привставать и кушать у всех на виду, роняя крошки на голые сиси. Правда, когда шла к воде и обратно — прикрывалась юбкой, и только когда входила в воду — отдавала юбку мне.
На третий день Дашка уже ничем не прикрывалась, свободно вертелась, освоилась, бегала сотни раз к воде и обратно, сновала вдоль берега, поднимала большой шум и визг, как за ней обычно водится, и ничуть не стеснялась людей и взглядов. Мы уже подплывали к людному участку пляжа, плавали там среди одетых — правда, на берег Дашка выходить отказывалась. И по берегу мы подходили вплотную к людям, и они хорошо видели, что Дашка голая, но дальше Дашенька тоже не шла.
В тот день я решил устроить ей маленькую экзекуцию: положил её на самую кромку берега, чтоб волны накатывались ей на лицо и тело, а сам пристроился лизать ее между ножек. Дашка хоть и протестовала, но не слишком настойчиво. Было это, естественно, вечером, когда уже стемнело, было такое чудное освещение, багряно-золотистое. Дашкино тело здорово прогрелось солнцем, и холодные волны в сочетании с моими ласками просто свели её с ума, как я и хотел. Она стонала и кричала гораздо сильнее, чем ожидалось, а в момент её оргазма нас обоих накрыла большая прохладная волна и слегка протащила за собой в море. И я не понял тогда, где морская пена, а где то, что вытекло из Дашки.