— Пить… Пить… Я страшно хочу пить… — облизывая сухие губы, глухо произнес Сидоров.
— Сейчас… Сейчас я принесу тебе живой воды…
Женщина-сказка прораба Сидорова, словно замедленный кадр из кинофильма, поднялась с постели и плавно, слегка покачивая бедрами, направилась к двери.
— Нет, Анжелика! Нет! Не уходи! Не покидай меня одного! Я люблю тебя! Слышишь, люб-лю-ю-ю-ю!
Она повернулась вполоборота и, улыбнувшись своей обворожительной улыбкой, которая могла растопить не только промерзшее сердце прораба, но даже льды Антарктики, проговорила, облизнув кончиком языка свои пухлые губы:
— Я сейчас вернусь, милый…
— Иди ко мне! Чего ты ждешь?! — Сидоров слегка приподнялся и поманил её пальцем. — Не покидай меня, моя сладкая клубничка! Я люблю тебя! Люблю без памяти! Я готов за тобой идти на край света… Только не уходи. Не бросай меня! Ни на минуту… Ни на секунду… Я без тебя пропаду! Мне никто, кроме тебя, не нужен. Слышишь, не нужен! Ты опьянила меня. Заколдовала… Подарила мне счастье и вернула к жизни. Анжелика! Судьба моя… Счастье мое… Солнце мое…
Зазвенел будильник.
Он прервал сон прораба Сергея Петровича Сидорова. Мужчина растерянными глазами окинул комнату и пришел в ужас. Перед кроватью стояла его законная жена, Елена Ивановна Сидорова, с которой он прожил почти что двадцать лет.
— Вот, черт, — подумал он, — сейчас жди бури. — Она мне покажет Анжелику!
Но не тут то было.
Супруга Сергея Петровича присела на край постели и, шмыгнув носом, спросила мужа:
— Ты всю ночь звал какую-то Анжелику. Она, видимо, молодая, красивая?
— Ничего. Есть на что посмотреть и что людям показать.
— Сереженька, а как же я, как дети?! — произнесла она испугано с полными глазами слез. — Я… Я… Не бросай меня… — по щекам ее покатились слезы. — Как я буду жить одна? Я люблю тебя.
Жена моментально сбросила с себя голубой ситцевый халатик, который пропах кухней и, оставшись в нижнем белье, безнадежно развела руками. — Что скажут про меня соседи?! Дети?! Не бросай меня… Умоляю… Сжалься над матерью своих детей… — она упала на широкую грудь мужа и зарыдала, как младенец.
— Ты же не далече как вчера желала стать вдовой, — воспарив духом и наконец-то почувствовав себя хозяином в доме, с чувством собственного достоинства произнес Сидоров.
— Это я сгоряча, — оправдываясь, не переставая рыдать, произнесла жена. — Дай мне шанс… Может последний, но шанс. Я буду хорошей. Заботливой. Любящей… Прошу тебя… Ведь если ты уйдешь, меня обсмеют… Даже дети… Не делай мне больно… Ты ведь когда-то любил меня… Помнишь, любил… А, помнишь, в первом классе, ты сидел за мной… Как дергал меня за косички.
— Вспомни еще, что было тридцать пять лет назад, — недовольно буркнул муж, пытаясь подняться с постели. Он взглянул на часы и нехотя стал натягивать на себя одежду.
Сергей Петрович взглянул на жену, которая смотрела на него испуганными, безнадежными глазами, и ему её стало жаль. Он хотел признаться, сказать, что никакой Анжелики у него нет и быть не может, что это был лишь сон… Самый обыкновенный сон… Но мужская гордость, мужское самолюбие не дало ему сказать жене правду.
Возвратившись с работы вечером того же дня, Сергей Петрович открыл ключом входную дверь своей квартиры и замер от неожиданности. Перед ним стояла голливудская кинозвезда. Её фигуру облегало алое красное коротенькое платье с громадным вырезом на груди. Черные, отдающие синевой волосы слегка касались плеч. Она подошла к Сидорову и, облизав кончиком языка губы, жаждущие поцелуя, слегка прищурив большие зеленые глаза, произнесла:
— Возможно, я все эти годы тебя недооценивала как мужа, как мужчину, как человека… Но поверь мне… Я тебя люблю…
Она повернулась к нему спиной, и легкой манящей походкой стала медленно ступать по паркету. Опьяненный увиденной сценой, Сергей Петрович последовал за женой. Не успела она переступить порог спальни, как хищник набросился на свою добычу. Они слились в горячем поцелуе, совершено позабыв о том, что еще вчера жили под одной крышей как кот с собакой, и только питались из одной миски.