"Их двери были рядом… Они были соседями…
Даже – по прописке – не Он и Она , а Он и Ее мать.
А Ей – хоть и была у них своя квартира в двух шагах – удобно было с матерью и сына ростить, да и на всем готовом мужа встречать.
На всё про всё матери было лет шестьдесят, Ей – тридцать пять, а отец Ее, с которым Он – сосед и горькую пил, и сладкую, внезапно ушел на пороге шестидесяти, когда на стройке убил его инсульт.
А и самому-то нашему герою – соседу – было "всего ничего" – около пятидесяти…
И вот на похоронах Ее отца Они и погоревали, и пообщались в первый раз "тесно", потому как, выпив пару рюмок за усопшего, и Он и Она, встретившись глазами, что-то поняли, и потом долго избегали друг друга…
Но семейная жизнь Ее не задалась, мужик Ее пошел в гору и для него бутылка шампанского и новая дама на каждый вечер были обеспечены…
А Валька…
Да, я еще не сказал Вам, что звали Ее Валентина, и была Она, даже родив сына, упругой в грудях, округлой в попке, отнюдь не полной, но полненькой, и талия всегда была при ней…
Многажды задавал сосед себе вопрос: как можно от такой женщины гулять?
Только ублажать Ее нужно, до предела значений возможных!!!
Возможных???…
Но, как я уже сказывал, промелькнула меж Ним и соседкой Валей искра…
И на память оставила – "берегитесь, люди!!!…"
Не убереглись, значит…
Вдруг однажды ночью – звонок в дверь соседу.
Тревога!!! У соседки вода в кухне хлещет, паника, дома из мужиков – никого, все на даче…
Сосед в трусах, как был, воду в главном вентиле перекрыл, посоветовал трубы поменять с медных на гибкие, да с утра сантехника вызвать…
И как есть был сонный, пошел восвояси…
Только рано он так решил…
Потому как в дверь опять звонок – а на пороге Она – Валентина.
Он ведь и внимания не обратил, что Она рядом с Ним суетилась, практически в ничем. Так, в халатике …
И глаза – долу…
"Лёшка, – говорит, – пришла я… "
А сосед, хоть – а может быть и потому – что немолодой был, восстал весь, и рука Его почему-то направилась к груди Ее…
А там – сосочки твердокаменны…
И пошла рука Его вниз…
А у соседки и ножки-то подгибаются…
А Она, соседка Его, только и бормочет: дескать, "нельзя, нельзя"…
Но когда сосед усадил Ее в кресло, потом целовал колени Ее, постепенно приближаясь к животику, кончила Она в первый раз, как только дотронулся Он языком до губок Ее нижних. И только пробормотала: "давно мужика не было"…
И Он, знавший тридесят женщин, ворвался в Нее, сидящую в кресле, и, прося прощения за то, что он сейчас…сейчас …
Кончил…
Но кончила и Она во второй раз вместе с Ним, бывшая без мужика долго и плохо…
И сотряслись Они вместе…и целовала Она глаза его…
А потом Она сказала …
И понял Он, что это – всё …
"Слушай, – сказала Она, – мне все равно, где Ты и с кем Ты … Главное – Ты …
И если я позвоню к Тебе в дверь и Ты не ответишь, я за себя не ручаюсь…"
А потом Она выцеловала и подняла член Его, и села на него, и, глядя, как поднимаются и опускаются губки Ее, кончила три раза.
Они были, как это ни тошно звучит, "созданы друг для друга"…
Не было речи ни о чем…только Они вдвоем…
Он не был "суперменом", но Она вбирала Его, Они неслись в какой-то сладкой скачке, потом в последние секунды Она вдруг выгибалась, несколько раз прикасалась нутром своим к Его головке и взрывалась с криком "аааааааа" в приступе, который, как им казалось, сотрясал всю Землю…
Потом было хуже…
Она пришла к Нему на всю ночь…
Она была…как была…
Она просто набросилась на Него и забрала всего Его в себя…
И сказала – "теперь я спокойна…"
И сказала – "ну, сегодня Ты отсюда никуда не уйдешь…"
И кончала… вбирая Его всею своею сутью, животом своим, маткою своею…