Он одним движением подцепил на разведённые в стороны пальцы три серебряные нити дили и ловко выдернул из форменных трусиков её жалобно звякнувший колпачок-колокольчик. "Ах!", неуставно отреагировала Мариночка, и остатки её решимости рухнули — спинка пала вниз плечиками, голова совсем опустилась, а глаза в страхе прикрылись…
— Вот и всё! Попытайтесь встать смирно, курсант! — комрокурс отошёл от неё, покачивая на указательном пальце веселящийся дили на единственной уцелевшей подвязке. — Стоило из-за подобной ерунды… Пусть пока это будет мой стенд-трофей! Вы не против, курсант? Как находите, здесь достойный его антураж?
Он повесил её серебро на ржавый шуруп торчавший в стене между графиком лётных учений и доской листовок почёта. Марина почувствовала, как тут же напрягся и выпер высвобожденный крокусом клитор: встав немедленно во все свои полноценные три сантиметра, он слюняво и жарко мазнул по скользкому шёлку обратной подкладки трусов. Встать столь же "Смирно", как минуту назад, уже не получилось — плечи подрагивали, и тянули книзу глаза…
— Сентябрин! Дневального свободной смены ко мне! — нажал кнопку на столе комрокурс и кинул через плечо Маришке: — Снимайте штаны, курсант. До коленок, можно чуть выше…
— Товарищ звезда-капитан, ДСС находится у Вас! — откликнулся хриплый с кемара голос командира суточного караула. — А Ковалёв только лёг, по уважительной — полночи бодрячил — его я не буду будить!
— Сентябрин, для меня уважительной может быть только причина женской менструации! Вы там что, посхерели все? Давай своего Ковалёва сюда, завтра выспится! — чётко расставляя слова так, что на другом конце связи всех чувствительно встряхнуло от сна, произнёс в поверхность стола Алания Боливар.
— Зря вы так, Алексей Анатольевич! — чуть приспустила кромку галифе и поддержала товарищей по караулу Марина. — Ковалёв заебался шинели перебирать — горбатил один за троих!
"Вставай, хуев кот, Васин жопу счас начешет тебе… за воинскую доблесть… Серёга, вставай, бля! . . ", слышалось в динамике ночное ворчание комсукара.
— Ниже, курсант! Ниже! И споднее! — командир роты курса свирепо обернулся на затрепетавшую сразу Маришку и упёрся взглядом в её дыбящийся клиторком холмик лобка в бело-розовых трусиках. — Вы проходили медосмотр на этой неделе? Ничего, вот сейчас и пройдёте!
Марина почувствовала, как всё похолодело внутри, и безвольно потянула трусы вместе со штанами к коленкам…
— Товарищ звезда-капитан, дневальный отдыхающей смены по Вашему приказанию прибыл… — на пороге стоял взлохмаченный Серёга Ковалёв с пряжкой ремня закинутой за плечо и стремительно просыпался: прямо перед ним расходилась чуть в стороны двумя аппетитно-белыми булками голая задница спускающей галифе Мариночки Томиной…
— ДОС, вы в медицине сечёте? — комрокурс стоял перед обнажившей бёдра Мариночкой и гладил обеими ладонями по лобку, животу и ляжкам, стараясь особо чувствительно зацепить за розовый мизинчик прущего из-под каштановых кучеряшек клитора.
— Вообще-то не очень… — Серёга клацнул, наконец, пряжкой ремня, приняв относительно осмысленный вид. — А чего, вообще, надо-то?
— Проводим профилактический медосмотр курсанта Томиной! — объявил капитан. — Присядьте пока, полюбуйтесь, я скажу, когда вы понадобитесь! Закуривайте…
Серёга Ковалёв, резко смекнув — "подфартило", как-то очень способно оказался в кресле командира за столом и тряхнул из платиновой папиросницы капитана лихой "Bell-A’mour". А капитан отшатнулся спиною к двери от Маринки и скрестил руки на груди:
— Курсант Томина, будьте добры — наклонитесь вперед и достаньте пальцами ваши шнурки!
Марина переломилась хрупким станом своим пополам.
— Ноги в коленях не гнуть! Булки руками в стороны! Шире! Ещё! Хорошо…