И еще, пока крики мамы не превратились в бульканье. Я видел, как она судорожно пробует втянуть воздух посиневшими губами, а Гришка раздвигает ее бедра и лезет рукой туда, где внизу живота все густо поросло русыми кудряшками. Мама сипло застонала, когда дед грубо влез в нее толстыми пальцами. Не знаю, что она попробовала сделать — кажется, сдвинуть бедра, но Гриша опять начал ее бить — в живот, в грудь. Мама только тихо икала на каждый удар, а потом голова ее безвольно повисла. Старая мразь, как только понял, что жертва больше не может ему сопротивляться, сразу же сбросил брюки. Я не видел его инструмента — только огромную толстую задницу. Он схватил маму за щиколотки, высоко задирая ее ноги, и навалился сверху. Повозился немного, покряхтывая, и наддал задом. Мамины ножки дернулись в его руках. Я видел, как дрожит и ходит туда и обратно эта огромная жопа, а из-под его толстых рук — дрожащие и такие хрупкие мамины ножки в дешевых колготках. Гришка пыхтел и повизгивал, работая задницей, словно хотел пробить мамой старенький диван, а ее голоса я совсем не слышал — ни звука.
В комнатушке остро пахло потом и каким-то странным пряным ароматом. Мамино женское естество хлюпало, когда в него втыкался дедов хер, их тела хлопали друг о друга, словно кто-то бил в ладоши. Вот задница задвигалась быстрее, Гришка засопел, кажется даже зарычал и, совершив еще пару мощных толчков, замер. Потом он оперся рукой о диванную спинку и поднялся с моей мамы. "Опростался блядь в пизду твою узкую, Машка, слава те господи — пропыхтел дед, вытирая вспотевшую рожу. Его маленький, сморщеный член болтался как тряпочка под толстым пузом в гуще рыжих косм, а мама, моя мамочка лежала словно истерзанная игрушка. Я испытывал одновременно жалость и страшное возбуждение, скользя по ней взглядом — от синяков на ее лодыжках к белизне бедер и упирался в заросший низ ее животика, где были красные, воспаленные нижние губки, залитые мерзкой Гришкиной спермой.
Эта мразь изнасиловала мою маму! Спустил в нее! Я вдыхал запах спермы, пота и женского сока, и вдруг понял, что, не отрывая взгляда от распаханной нежности мамы глажу свой член. Она была такая несчастная, тоненькая, нежная, поруганная этой жирной свиньей и, тем не менее, одна мысль о том, что бы быть сейчас между этих белых ляжек заставляла мой хуй пульсировать, а руку — поглаживать его сквозь одежду. Гришка тем временем вытащил из дубленки сигареты и закурил, глядя в потолок, "- Вишь как, Машшшша. . — он глубоко, до треска табака, затянулся — а могло бы добром выйти ж… " Его сальный взгляд обернулся к маме. Та вдруг открыла глаза. Ее челюсть задрожала, и мама тихо заплакала, с трудом сдвинув ноги — За что, Григорий Иваныч. . зачем вы так. . " Она уткнула голову в колени, а я вдруг увидел, что жалкий Гришкин огрызок вынырнул из-под его пуза, снова набравшись сил.
*****
Боже, его, кажется, возбуждала эта плачущая, обесчещенная женщина!"Ну, Марусь. . — Гришка поднялся со стула и двинулся к маме — что побил тебя — прости, я ж не со зла. " Мама подняла голову и уперлась взглядом во вздыбленный хуй толстяка. "Возьми ртом его, а? — Гришка положил ладонь на мамин затылок и слегка толкнул ее к себе — и живите так. . я ж не со зла, Машенька. . " Я не знаю, что случилось с мамой за эти полчаса. Только что она отчаянно сопротивлялась старой скотине, а теперь, униженная, растоптанная им, вдруг, не поднимая глаз, потянулась и взяла губами его короткий толстый хуй. Гришка обхватил ее голову своими лапищами и подал к себе, заставляя взять хуй в ротик до самых яиц. Мамина голова почти скрывалась этими огромными ладонями, а ее нос уперся куда-то в заросшее рыжим волосом белое пузо. "Вот молодец. . Ааа. . Машенька. . хорошо как, солнышко. . — дед мерно трахал маму в рот, закатывая глаза. По его мудям стекала слюна и капала на пол, марала застиранную мамину блузку расползающимися мутными пятнами.
Я не мог больше выдержать и освободил свой твердый, как камень, колышек из плена трусов, сжав его рукой. Я отводил шкурку вперед и назад, стараясь попасть в такт маминым движениям на коротком Гришкином хуе, я метался взглядом от ее щек, распираемых членом, до нежного изгиба бедер, а сам дрочил, дрочил, жалея лишь о том, что ничей нежный рот не обработает мой хер сейчас так же, как мамины губы ласкают сраный дедов агрегат. Спустя лишь несколько секунд я кончил, едва удержавшись от крика. Я выплеснул, наверное, целый стакан остро пахнущей спермы в темном шкафу, представляя, что выстреливаю ей в нежный рот мамы.
"Давай, хорошая моя, заинька. . — шептал тем временем Гришка и вдруг быстро дергнулся раз, другой, охнув. Задницу его свело судорогой, а из уголков маминого рта побежали мутные ручейки, капая на блузку. "Бля. . — дед огорченно отпустил мамину голову. Его жалкий член обвис, снова скрывшись между толстых лях, — бля, кончил быстро чот, Маш". Мама аккуратно, словно делала так каждый день, вытерла измазанные спермой и слюной губы. Потом сплюнула сгустки омерзительной слизи в руку, не поднимая глаз спросила — "Вы все, Григорий Иванович?" Гришка, такое ощущение, не знал, что и делать. Он казался сельским дурачком — да по сути и был им. Его жадный взгляд словно омыл мою мамочку, но, видимо, дважды за день было его пределом. "Да, Маш. . я того, в общем. Ты зла не держи, если чего. Живите так, просто. .
Я только раз в неделю буду, а? Ладно?" "Хорошо, — мама говорила абсолютно ровно, словно между ними ничего и не произошло. Словно старая, толстая свинья не избивала ее и не насиловала буквально только что. "Ну, я пошел тогда. . — Гришка как-то неуклюже натянул мятые штаны на жирные ляхи, поднял с пола дубленку. Мама все это время не вставала с дивана, так и оставшись сидеть там, где дед насиловал ее. "Послушай. . — Гришка вдруг остановился, вернулся от дверей к маме — ты это. . грудь покажи мне?" "Идите домой, Григорий Иванович. — мама, наконец-то подняла на него взгляд — на следующей неделе придете. " Я подумал, что Гришка набросится на нее — но нет, он опустил голову и молча вышел из комнаты. Мама, едва шаги деда затихли в коридоре, опустила голову, и зарыдала, закрыв лицо руками.
Она долго плакала, подвывая, как по покойнику — может быть минут десять. Потом, тяжело вздохнув, поднялась, еще раз разрешая мне рассмотреть милые, поруганные прелести, подняла трусики, неуклюже вытерла ими измазанную спермой промежность и бросила за диван. Натянула колготки на голое тело, отряхнула и надела юбку, вышла в коридор — наверное, умываться. Я пулей выскочил из шкафа и успел спрятаться под маминой кроватью — ведь само собой, что ей будет нужна одежда, едва она вернется. И точно, мама, придя минут через пятнадцать, сразу же открыла шкаф — хорош бы я был там, залитый спермой и с членом в кулаке. Быстро собравшись, мама вышла — теперь раньше вечера ждать ее не стоило.