Спустя вечность она вернулась. Пока я жмурился от вспыхнувшего под потолком света, она принесла в комнату ноутбук и установила его так, чтобы мне было видно. Она была одета по-уличному, и явно провела всё это время вне дома. Наконец экран ноутбука засветился, и вскоре я ошеломлённо увидел там сам себя — голого, связанного в комнате и беззаветно терзающего свой возбуждённый член. Бешено взглянув под потолок, я попытался определить, где находится камера, но так и не смог. Тем временем картинка на экране сменилась, и там снова оказался я, корчащийся в очередном оргазме. И снова я. И снова. Все наши встречи были там, в ноуте, записанные на камеру, и все они разворачивались сейчас перед моим отчаянным взором. Самой её там не было.
— Нравится? — посмотрев наконец на меня, холодно спросила она.
Я с отвращением промычал что-то.
— Ну, ну. Я же вижу, что нравится. Тебе всё-таки идут верёвки с цепями. Особенно цепи. Можешь, конечно, говорить, что тебе не нравится, но вот тут, например, очень хорошо видно, что это не так. — На экране, привязанный к стулу, я снова разряжался очередным оргазмом. — Думаю, твои родные, друзья и коллеги оценят это по достоинству.
Я посмотрел на неё, не веря собственным ушам.
— Съездила сейчас к тебе домой, — сказала она, не спеша начиная раздеваться. — Спасибо, что держишь все ключи в одном кармане. Посмотрела там в твой компьютер, нашла все нужные адреса, да и отправила им все наши милые шалости. У вас на работе разрешён ютьюб?
Я смог только простонать в кляп. Это было невозможно, немыслимо.
— Да наверняка разрешён. Коллегам твоим в понедельник будет, чем развлечься. А родственникам, может, и сегодня.
Последними она сняла с себя джинсы. Остановившимся взглядом я смотрел, как она, голая, подходит к шкафу и достаёт оттуда чёрный страпон.
— Я не хотела этого делать, — спокойно продолжала она, застёгивая ремешки один за другим. — Я так надеялась, что ты будешь вести себя хорошо. Но ты зачем-то начал возражать. Как будто тебе это не нравится. Хотя вот же, мы оба сейчас видим, как тебе нравится. Зачем ты мне врал?
Она подошла ко мне, выдавливая на ладонь смазку из тюбика. Я в ужасе видел, как меж её ног покачивается, приближаясь всё ближе, огромный искусственный член.
— Я ещё ни разу не пробовала трахать мужика страпоном, — сказала она, усаживаясь на кровать и начиная втирать смазку мне промеж ягодиц. — Даже не думала никогда об этом. Но потом как-то раз увидела в кино и вдруг представила тебя. Как ты скулишь подо мной, как девчонка. Как толстый блестящий член ходит туда-сюда в твоей девственной попке. Как ты бьёшься, связанный и не в силах вырваться.
Её пальчик уже проник в меня, исследуя стенки моей кишки. Вскоре к нему присоединился другой. Корчась от неприятных ощущений, я пытался увернуться от них, но всё было бесполезно.
— Я помню, как ты кончил, в тот раз, когда я дотронулась тебе до попки. Посмотрим, кто кончит сейчас быстрее.
Она легла сзади и начала входить в меня по-настоящему. Я пробовал напрячь сфинктер, но это было бесполезно — мягкими, но настойчивыми движениями страпон неуклонно, сантиметр за сантиметром проникал в мой зад. От нарастающей боли я взвыл, но это было так же бессмысленно, как и всё остальное сопротивление — меня некому было услышать в этой чёртовой комнате, и некому было спасти меня от этого позора.
— Никогда, никогда, никогда не нужно мне врать, — шептала она, войдя в меня до упора и неторопливыми, размеренными движениями начиная насиловать меня. — Я же не хочу делать тебе больно. Я же вижу, что тебе со мной хорошо. Я же вижу, что тебе нравится быть моим пленником. А пленник не должен врать своей госпоже. Иначе госпожа накажет его. Как сейчас. Я не хочу, чтоб тебе было больно. Это для твоего же блага. Чтобы мы больше не ссорились. Чтобы мы были вместе. Как настоящие пленник и госпожа. Чтобы нам было хорошо. Хорошо… Хорошо… Ах, как же хорошо…
* * *
— Сейчас я сниму с тебя кляп, — сказала она, — но обещай, пожалуйста, не кричать. Ты же знаешь, что тебя тут никто не услышит. К тому же это будет значить, что тебе не нравится быть моим пленником. А мы оба знаем, что это не так. Ты же не хочешь, чтобы я опять наказала тебя за враньё?
Мой зад горел тупой, ноющей болью. Я до сих пор не мог осознать тот факт, что меня только что изнасиловали — как пидора, как последнюю шлюху. Но выхода у меня не было. Я лежал голый, прикованный к кровати, в квартире свихнувшейся на почве садо-мазо девки, и об этом, кроме нас двоих, не знала ни одна живая душа.
Я отрицательно покачал головой. Она сняла с меня кляп и отстегнула мои ноги от спинки кровати. Я медленно выпрямился. Она тем временем сняла страпон и снова легла рядом со мной — на этот раз лицом к лицу.