— Это майор Обэнон, представил его капитан. — Он тут от генерала Рамиреса. Итак?
— Что я думаю? — майор обвел присутствующих взглядом и чуть улыбнулся, холодно и неприветливо. — Думаю, что уничтожать клон — верх глупости. Здесь еще есть что изучать. Разве вам не интересно, господа? Так что там с тестами?
— Интересно, — торопливо заговорил Гэндимен, не позволив Уорену и рта открыть. — Очень интересно. Превосходная реакция, невероятная физическая сила, ловкость значительно выше среднего. Но удивительно не это, а то, что у нее — память оригинальной Рипли. Она помнит себя, хоть и является клоном. Словом, здесь материал не на одну диссертацию. Даже не на десяток.
— Вот и замечательно, — кивнул майор Обэнон. — Значит, пока что будем изучать. И не забывайте докладывать мне о результатах. Хотя, — он на мгновение замолк, а потом тоном, не терпящим возражений, сказал: — Я хочу увидеть ее. Сейчас.
— Обязательно, — торопливо сказал Гэндимен. — Обязательно увидите. Я только хотел добавить, что… Вдруг это — не обычный клон?
— В смысле? — заинтересованно переспросил майор. — В прямом! Вдруг нам удалось воскресить саму Элен Рипли? Ведь на это указывает абсолютно все! Клон просто не может себя так вести.
— Действительно, любопытно, — хмыкнул Обэнон. — Интересная гипотеза. Она многое объясняет. Невероятно, конечно, но что-то в этом есть. Ладно, я, все же, пойду и посмотрю на нее.
Место, где ее держали, напоминало колодец, глубокий и узкий, где-то наверху размеренно топал башмаками охранник. Рипли сидела на холодном металлическом полу, одетая только в полупрозрачный халат, босая. Она вспоминала. Пыталась вспомнить, как попала сюда. Но…
Она точно знала, кем является. Она — лейтенант Эллен Рипли. И она точно знает, что видит, если взглянет на себя в зеркало: высокую отменно тренированную женщину с непреклонным решительным взглядом, способную вцепиться в глотку любому, кто встанет у нее на пути. Суровую брюнетку, на лице которой написано, что она видела такое, от чего бравые морпехи разбежались бы в ужасе, бросая оружие.
Но что с ней произошло? Она точно помнила Хикса, Бишопа, планету Фиорина 161, заключенных. Помнила, как пыталась уничтожить королеву Чужих, как бросилась в расплавленный металл, сжимая в руках ее эмбрион. А дальше — ничего.
Она развела в стороны полы полупрозрачного халата, под которым не было ни намека на нижнее белье, посмотрела на свои красивые крепкие груди — и увидела шов между ними. И вздрогнула, не от холода, а от страха, поспешно перевела взгляд ниже, на живот, а затем еще ниже, туда, где на лобке росли короткие черные волосы. Встала, не опасаясь, что охранник ее увидит, и принялась вновь разглядывать свое полунагое тело, пытаясь найти хоть что-то что даст подсказку.
Со скрежетом открылся люк, заставив ее запахнуть халат — хотя полупрозрачная ткань мало что скрывала, и темные соски, и черный треугольник волос на лобке прекрасно просвечивали сквозь нее. За люком была темнота, и из этой темноты появился улыбающийся молодой человек в очках.
Офицерские нашивки, уверенный взгляд, улыбка, нагловатая, демонстрирующая превосходство — да, ей случалось знать таких людей. Как правило, они были главными. Значит, это один из главных. А главные много знают.
— Где я? — спросила она.
— Ну, — неопределенно развел руками офицер, — трудно сказать. Где-то в космосе. На борту корабля "Аурига". Строго говоря. Ты — это не ты, ты — вещь, принадлежащая военно-исследовательской компании И в некотором смысле мне, майору Обэнону, так как я эту компанию представляю.
Рипли чуть развела полы халата, позволив майору увидеть ее грудь (в сущности, ей было на это плевать) , и коснулась пальцем шва.
— Вы знаете, что это?
— Конечно, — все с той же нагловатой улыбкой ответил майор.
— Там был Зверь, — она переступила босыми ногами по холодному металлу пола, сделала шаг в его сторону. — Теперь он на свободе. — в ее лице прорезалось что-то хищное, взгляд стал жестче и пронзительнее. — Вы все умрете. Страшной и мучительно.
— Ерунда, — он отмахнулся. — Зверь мал, он надежно заперт в специальном боксе, и, если что, одно нажатие кнопки — и он мертв.
Рипли шагнула еще ближе. От нее исходила аура первобытной ярости, и майор вдруг осознал, что эта женщина выше его на голову. Он невольно сглотнул, а она подошла почти вплотную, крепкие нагие ягодицы покачивались под халатом при каждом шаге.
— Что, — хрипло спросила она, хрустнув пальцами, — мешает мне убить тебя? Что скажет твоя компания, когда ее собственность оторвет тебе голову? — из ее горла вырвался рык. — Что меня остановит?
Ее халат практически не скрывал крепкого нагого тела, но майор не чувствовал возбуждения, только страх. Он вдруг понял, что охрана далеко, и они не смогут помешать ей. Если эта тигрица захочет — она действительно убьет его.
— Погоди, — выдохнул он. — Твои дети… Я могу спасти твоих детей. Нет-нет, речь не о ксеноморфах, ты беременна, Рипли, и я могу спасти твоих неродившихся детей.
— Чушь! — она презрительно сплюнула, сжала зубы, скулы стали еще острее, глаза сверли его почище любого лазера.
— Не чушь, — возразил он.
Не может быть, подумала она. Или… Нет, но, все-таки… Этот врач на Фиорине 161, Клеменс, так, мимолетное увлечение, ей тогда хотелось, чтобы кто-то был рядом, подставил, если понадобится, плечо, и она выбрала его, и была с ним. Клеменс… Неужели?
Она взревела. Халат распахнулся совсем, но ей было плевать, что все вокруг могут увидеть ее сиськи, плоский отлично тренированный живот с кубиками мышц, пизду с черным кустиком волос. Рука впилась майору в горло. Плевать, что он главный — кровь у него такого же цвета, как у прочих. Она взметнула тщедушное тело в воздух, и Обэнон захрипел, засучил ногами, вцепился в ее пальцы, пытаясь оторвать их от своего горла, но все было бесполезно. Ее пальцы были как несокрушимая сталь.
Вдруг клацнули затворы. Сразу несколько красных точек усеяли ее тело как болезненная сыпь. Лазерные прицелы! Она взревела от бессильной ярости — с пулями не поспоришь — и отбросила майора. Тот, хрипя и кашляя, упал.