Он замолчал. Джонс смотрел в сторону, Гэндимен — под ноги, и только Уоррен осмелился взглянуть ему в глаза. Ну что ж, мрачно подумал майор, может, хоть у этого старого козла есть план.
И не ошибся, потому что тут же выяснилось, что план у него был.
— У меня есть план, — спокойно сказал Уорен. — Да-да. Хорошо, Обэнон, предположим, мы сделали что-то не так, но ведь еще не поздно все исправить, верно?
— Как, черт вас подери? — зло спросил майор. — Время уходит.
— Кстати, насчет времени, — все так же спокойно сказал Уорен. — Вы же слышали про Фатум.
— Фатум? — задумчиво переспросил Обэнон. — Что-то припоминаю. Это там какие-то искажения временного континуума? Корабли пропадают, а если возвращаются, то люди молодеют или что-то в этом роде?
— Да, там творится много странного, поэтому торговцы туда стараются не соваться. А вот военные и исследователи там вполне летают. И именно туда я отправил близнецов Рипли.
— Слушайте, точно! — подал голос Джонс. — Там есть базы, на которых выращивают провиант в разы быстрее, чем на нормальных планетах. За год нашего времени там проходит все тридцать.
— Да, — кивнул Обэнон, — и корабли там строят за несколько дней. Занятное местечко. Но нам-то что с того, Уорен?
Про себя он мрачно подумал? Если Рамирес узнает об этом провале, головы полетят со свистом. И моя — среди прочих. Да что там, моя будет одной из первых. Так что нужно что-то делать, и если в идее Уоррена есть хоть капля здравого смысла, за нее надо ухватиться как за спасательный плотик.
— Как что? — удивился доктор. — Тот, кто улетает туда молодым, через пару лет вернется стариком. А дети… О, ребенок всего за год превратится в тридцатилетнего. Тридцатилетнего, спешу заметить, здорового и обученного солдата.
Обэнон покачал головой.
— Тридцатилетними они нам не нужны. И ждать год мы не можем, события могут начать развиваться слишком быстро. Знаете, что, доктор? — он пристально посмотрел на Уорена. — Скажите вашим людям, пусть они везут мальчишек сюда, когда им исполнится десять. Тоже неплохой возраст. Рипли все еще нужна нам для экспериментов, и мы должны иметь возможность влиять на нее. Я хотел использовать новорожденных детей в качестве рычагов воздействия, но если их нет…
— Понятно, — кивнул Уорен. — Если нет новорожденных- значит, подойдут дети постарше. Значит, по нашему времени — примерно через четыре месяца. Не так уж долго ждать.
— Именно, — майор торжествующе поднял палец вверх. — Рад, что вы меня понимаете. Рипли бесценна в качестве консультанта по Чужим. И никто не помешает мне влиять на нее через сыновей.
— Может, — задумчиво спросил Уоррен, — подождем подольше? Ну, допустим, до того момента, как им исполнится восемнадцать? Или двадцать.
— Нет, — сказал как отрезал Обэнон. — Десять — это десять, доктор. Ни днем больше.
Мне нужно повелевать волчицей, подумал он. Сильной, смелой, умной волчицей. И маленькие послушные щенята как нельзя лучше для этого подойдут. Так что, мы договорились.
Уоррен, Гэндимен и Джонс, не сговариваясь, кивнули.
Уходя, Обэнон повернулся и сказал.
— А Рипли поместите пока в анабиоз. Не хочу, чтобы она покалечила кого-нибудь.
Первое, что поняла Рипли — то, что она голая. Вокруг валил пар, она только что вышла, нет, скорее, выпала из какой-то камеры… кажется, она была в анабиозе… кстати, она — это кто? На мгновение женщина напряглась — имя куда-то ускользнуло, но тут же вернулось. Точно, Элен Рипли. Она…
Память возвращалась кусками — так нередко бывает после пребывания в анабиозной камере. Итак, она была на том корабле, как его там… "Аурига". И у нее забрали детей! Когда это воспоминание вернулось, женщина сжала кулаки, оставив на ладонях кровавые бородки от ногтей, и зарычала, вспомнив эту серую мразь, этого майора, как там его звали… Ах да, майор Обэнон. Он обещал ей, а она обещала ему — и постарается свернуть ему шею при первой же возможности. Но сколько же прошло времени?
Ответ на этот вопрос подсказал ей дисплей. Судя по дате на нем — полгода минуло с тех пор, как ее разлучили с детьми.
Рипли прошлепала босыми ногами к зеркалу и принялась придирчиво рассматривать свое нагое тело. Шрамы, ссадины — все затянулось, как обычно бывает при нахождении в анабиозе. Но организм при этом как бы застывал во времени, поэтому груди остались такими же большими и, похоже, они все еще были наполнены молоком. Она коснулась кончиками пальцев сосков, осторожно провела по большим коричневым ореолам вокруг них.
Ее промежность была выбрита. Верно, ей выбрили пизду перед тем, как она начала рожать. Все-таки интересная штука — этот анабиоз. Значит, все травмы, в том числе родовые, затянулись, исчезли вместе со шрамами и ссадинами в ходе глубокой регенерации, с которой начиналось пребывание в камере, а все прочее, как посчитал компьютер, стоит оставить — и гладкую сверкающую промежность, и тугие молочные сиськи.