— Может не стоит. — робко промямлил я, опасливо оглядывая окресные кусты, в которых где-то, как я думал, засели мои товарищи.
— Это почему? — удивилась мама, — Ты же сам говорил, что место тихое, а если появится кто, то ты нам крикнешь, а сейчас отвернись, мы раздеваться будем…
"Ничего себе подарочек я Хмыке с Дутым приготовил, — подумал я отворачиваясь, — сейчас три голых бабы в пруду на их глазах плескаться будут и все бы ничего, но одна из них — моя мать, а другая — моя невеста!" Странно, но от мысли, что сослуживцы будут лицезреть прелести Лизы и моей мамы мой член затвердел еще сильнее, чем от созерцания голых бедер тети Вали.
— Айда, девки! — раздался возглас моей мамы у меня за спиной, сопровождаемый веселым женским смехом и плеском воды.
"А эти придурки небось сейчас дрочат там в кустах, — нелестно думал я о своих друзьях, — дай им волю глядишь и лапать бы полезли…". Я представил, как Хмыка с Дутым незаметно выплывают из камышей и бросаются на мою Лизу или маму. Тут я понял, что и мне подрачить не мешало бы…
— Вашу увольнительную! — услышал я строгий бас. Над моей головой стоял непонятно откуда взявшийся патруль бронелобых: сержант и два рядовых.
Я медленно поднялся и извлек из нагрудного кармана требующуюся бумажку.
— Рядовой Корвин, — сказал сержант, возвращая мне мой документ, — вы ведь прекрасно знаете, что на территории полигона запрещено находиться гражданским лицам и военнослужащим вне исполнения своих служебных обязанностей.
— Мы… мы сейчас уйдем, — сказал я заикаясь.
— Коля, что там случилось?! — крикнула мне мама, сидя как и остальные дамы в воде по шейку.
— Нас просят покинуть территорию полигона, — ответил ей я.
— Господи, да сейчас покинем, пусть только они уйдут и дадут нам спокойно одеться, — попросила мама.
— Никак не могу, — твердо заявил сержант, оглядывая женское белье, лежавшее на берегу, — по долгу службы я обязан вас задержать и доставить в комендатуру.
— Хорошо, тогда хотя бы отвернитесь, — сказала моя мама.
— Не могу. — сухо ответил сержант — Выпускать из виду нарушителей не положено.
— Да что ты из себя корчишь, в конце то концов! Я тебе в матери гожусь! — сорвалась моя мама на крик, — Немедленно отвернитесь или мы не двинемся с места!
— В таком случае, я буду вынужден прибегнуть к силе, — произнес сержант и дал команду рядовым раздеваться и лезть в воду, вытаскивать "барышень" , как он выразился. Рядовые, один из которых был толстый очкарик, а другой совсем наоборот — тощий как трость, резво бросились исполнять приказание и когда они уже были в одних черных труселях у моей мамы не выдержали нервы.
— Стойте! Мне надоел этот балаган! — решительно сказала она выходя из воды и прикрывая одной рукой шары упругих грудей, а другой — пространство промеж округлых бедер. Я несколько ошалел от такой картины, т. к. никогда не видел мою мать обнаженной, разве что только в далеком детстве, когда она мылась вместе со мной в деревенской бане. И надо признать, она была очень даже ничего. Она попыталось было подойти к своей одежде, но сержант опередил ее и сгреб все женские шмотки в охабку.
— Что ты себе позволяешь, сопляк! — возмутилась мама.
— Руки по швам! — нагло скомандывал ей сержант, — или ваши шмотки полетят в воду!
— А ну дай сюда! — мама попыталась выхватить у него одежду, но он успел крикнуть рядовым: "Взять ее!" и они схватили мою маму за руки.
— Не прикасайтесь ко мне! — взвызгнула мама, пытаясь вырваться, но рядовые крепко держали ее, одновременно пялясь на открывшиеся их взгляду крупные соски маминых грудей и на черный лес ее волос, расположенный чуть ниже живота. Между тем сержант выполнил свое обещание: все женские вещи разлетелись над прудом в разные стороны и попадали в воду сопровождаемые дамским визгом. Сержант медленно с ухмылкой подошел к моей маме и скомандывал зычным голосом своим людям:
— Пустите ее!
Мою маму отпустили. Она молча смотрела на приближающегося к ней сержанта уже не пытаясь прикрыться, ее щеки покрыл румянец. В какой-то момент их взгляды встретелись и сержант, обняв мою маму, стал ее целовать в засос! Его руки крепко прижали ее обнаженное тело к груди и несколько мгновений мама не сопротивлялась и даже, как мне показалось, отвечала на его поцелуй, но потом, взяв себя в руки, она оттолкнула его.
— Мразь! — вскрикнула мама отвесив сержанту звонкую подщечину.
— Ах ты, тварь! — огрызнулся тот, приказав рядовым снова взять ее.