— Очень хорошо! Сейчас ты будешь лизать мою пизду, — помню, покоробило слово "пизда" — я редко слышал его от девушек. — Ты ведь будешь, мелкий? — Ольга отстранила мою голову, крепко схватив за волосы. Ее красивое лицо было насмешливым. Я чувствовал унижение перед девушкой и ее друзьями, перед своими друзьями, которые ничего не видели и не знали, но реакцию которых (узнай они случайно) даже не представлял. Я чувствовал себя виноватым перед родителями, зная, что они не для унижений воспитывали и любили своего сына. -Да: — еле вымолвил я. -Пошли. — Ольга подняла меня за волосы, и повела за собой. Мы зашли в подтрибунное помещение, полутемное, и, естественно, разрушенное. В глубине я увидел самодельную лавочку, сделанную из доски, положенной на ступеньку. Ольга отпустила меня, сняла трико, положила их на доску и села, раздвинув ноги: -На колени. — Ее голос был спокойным, в нем не было сомнений в моей податливости. Я встал на колени между ее ног, наклонился. Я первый раз в жизни видел киску! Я видел эротические фото и даже порнофильмы. Но вживую — впервые. Думал, будет неприятен вкус, поэтому дотронулся до олиной киски своим языком очень аккуратно. Кровь била в голову, я с трудом понимал, что делаю. Вкус был слегка кисловатый. -Лижет! — воскликнул парень. Он был в восторге. — Пиздолиз!
Я чувствовал унижение. От того, что красивая девчонка заставила ее лизать, от того, что она была старше меня и совсем взрослая, от того, что за нами наблюдали ее друзья. Проведя несколько раз языком вдоль Ольгиного влагалища, я вдруг понял: : мне нравится! Возбуждения такой силы я не испытывал до этого никогда. Мой член не просто стоял — его ломало от напряжения.
Я лизал Ольгу минут 15. Она застонала, сильно сжала мою голову бедрами и, вероятно, кончила.
— Марин, пусть тебе тоже полижет, — Ольга отпихнула меня от себя. — А ну пшел лизать Марину!
Я покорно подполз на четвереньках к Марине (почему-то было неудобно вставать на ноги) .
— Богдан, отвернись, — я впервые слышал голос Марины. Все это время она стояла тихо в стороне. Марина была похожа на девушку из хорошей семьи. Хорошо одета, уверенные, но не вызывающие движения. Да и сейчас постеснялась показывать парню свою киску. Правда, навалить не в рот не постеснялась.
Марина не стала садится на лавку, просто раздвинула свои ножки, приподняла юбочку и сдвинула трусики вбок. Я поцеловал ее киску и начал лизать.
— Марин, смотри, как прилизался к тебе! — Ольга усмехнулась, а я поймал себя а мысли, что лижу Марину жадно. Хотя уже было не до приличий: -Аккуратнее, чмо, — это Марина сказала мне, очень надменным голосом.
Маринины глаза игриво смотрели прямо в мои. Представил себя лягушонком под взглядом удава.
— Оль, мне от его лизания поссать захотелось: — задумчиво произнесла Марина. — Как считаешь, Оль, может мне его описать? — Богдан, услышав эти слова, начал гомерически смеяться. Из деликатности он вышел из помещения, но слышал все хорошо.
От мысли, что Марина собралась меня обоссать я чуть не сошел с ума. Мало того, что на меня собираются нассать, так и еще что я буду делать в обмоченной одежде на другом конце города.
— Не надо! — стал просить я Марину. — Как я после этого в мокрой одежде домой попаду? -А ты останешься здесь сохнуть, а мы пока еще за девчонками сходим, — ответила за Марину Ольга. Ее, вероятно, вдохновила мысль Марины. -Ладно, живи, — произнесла Марина. — Я пописаю тебе в рот. Твоя одежда не пострадает.
Богдан после такого заявления стал смеяться еще громче.
— Открой рот! — приказала Марина. Я повиновался. Я стоял перед девушкой на коленях, ожидании того, как она начнет писать мне в рот.
Прошло некоторое время, прежде чем из киски Марины тонкой струйкой полилась моча. Золотистого цвета, она имела пряный, кисловатый вкус. Я не сопротивлялся, и послушно подставлял под эту струйку рот. Струйка усилилась, и через пару секунд заполнила мой рот. Моча стала стекать по подбородку на бетонный пол.
— Глотай!
Я проглотил порцию мочи. Сперва думал, что захлебнусь, потом — что стошнит. Не произошло ни того, ни другого, и через несколько секунд я проглотил вторую порцию.
Видимо, Марина очень хотела в туалет. Ее струя была мощная, хлестала меня по языку и, когда глотал, по губам. Прошло, казалось, очень много времени, когда Марина перестала писать.
— Прикольно! — довольно сказала она. Я сидел на бетонном полу заброшенной трибуны и не знал, что мне делать. Вдруг, ничего не понимая, вскочил и бросился бежать. Бежал долго, сперва мимо Богдана, потом слыша крики за спиной, затем просто никуда. Стадион давно остался позади, уже давно было понятно, что погони за мной нет, а я все не останавливался. Наконец я забежал в какой-то подъезд, поднялся на верхний этаж, сел на ступеньку и заплакал.
Домой я пришел ближе к вечеру, никто из друзей и родных ничего не узнал. А ночью я долго и с наслаждением мастурбировал: