… … … …
… … … … … … … … … … … .
… … … …
А утром,
шагнув с порога
в белое море снега,
я
прокричу — ей-богу! —
в даль голубого неба…
— Эге-ге-гей! —
и крик мой
с веток сорвёт ворон…
я кончил…
во сне…
4. POST SCRIPTUM
В трусах было сыро… —
Сон
приснился мне…
и — как мальчик,
я сладко во сне спустил…
Ещё б
не спустить! так смачно
монтёр молодой вопил
о педиках…
о Серёже,
сосавшем в сарае, — о
гействе
и мужеложстве
так жарко вопил он, что
когда мы —
уже под утро —
вдвоём на полу легли,
укрывшись
одним тулупом,
я кончил под вой пурги…
… Легли
мы с ним, "как мужчины" —
строго спина к спине, —
без всякого,
блин, интима
уснули… но я во сне —
привычка
такая, что ли? —
к очку развернул лобок
и, жарко
обняв монтёра —
вдавившись в него чуток,
стал
под тулупом общим
через штаны о зад
тереться,
пока не кончил…
Я, право, не виноват,
что
до сих пор мне снятся,
как в юности, сны… и я
во сне
облегчаю яйца —
кончаю во сне… Хотя
для секса
найти партнёра
сегодня проблемы нет,
но —
выпало спать с монтёром,
и я… его воплям вслед,
словно
сопливый мальчик
в отроческих мокрых снах,
обильно
во сне испачкал
спермой трусы и пах…
"… он
из-под душа, словно
Зигфрид, навстречу мне
вышел —
смазливый, стройный
мальчик…
на писюне
капли воды сверкают, —
взяв полотенце, сам
медленно вытираю
тело его…
и там
я вытираю нежно…
отрока чуть нагнув,
целку ласкаю —
между
двух половиной тру…
Сладкий
смазливый мальчик —
бред? наважденье? сон?
Став на колени, "пальчик"
трогаю языком, —
членик
торчит упруго…
отрок — смазлив и юн…
губы
сжимая туго,
жарко сосу писюн…
Шелковый
кустик черных
над писюном волос…
членик —
горячий… твёрдый…
Нравится? — Не вопрос!
Вытер его — и в спальню
сам на руках несу…
свежесть его дурманит —
в губы юнца сосу…
Фрукты…
Фужеры… Свечи…
Пьём по глотку вина…
Вьюжный
московский вечер…
а на душе — весна!
Скрипочка Страдивари —
тело его… смычок —
мой язычок… —
играю
между упругих "щёк" …
юный
смазливый школьник
ноги раздвинул врозь —
девственно
сжатый "нолик"
нежно целую… сквозь
эти врата ни разу
не проникал никто, —
мальчик
с "мышиным глазом"
стонет в экстазе…
О,
право же,
он не думал,
что можно ТАК любить! . .
В целку вжимаю губы…
и —
мой язык скользит,
словно сверло, по кругу, —
жарко
сопит пацан…
дырочка сжата туго —
заперты двери в храм, —
губы
сильней вжимаю
в нежный
мальчишкин зад…
Щёки его пылают…
Негой струится взгляд…
"Щёк" пацанячих нежность
сводит меня с ума —
губы
вдавив в промежность,
трахаю пацана,
словно горячим жалом,
кончиком языка —
губы кусая, малый
бьётся в моих руках…
"Всунь туда…" — он бормочет…
В голосе — страсти дрожь…
"Выеби… — мальчик просит, —
выеби!!!"
Невтерпёж…
он прогибает спину,
задик вздымая ввысь…
Целочку вазелином
смазываю…
"Держись…" —
я прошептал и цепко
бёдра в ладонях сжал…
замер мальчишка…
крепко
чудо в руках держа,
в маленькую воронку
членом упёрся —
ну…
вскрикнул мальчишка
громко! —
сбил я ему
резьбу…
и —
он в руках забился…
Поздно, мой милый! Ох…
медленно
хуй вдавился
в дырочку между ног…
Пломбу сорвал я —
"нолик"
в букву большую "О"
вмиг превратился, —
"Больно! —
заегозил он. — Бо…"
Больно…
Конечно, больно —
всё-таки, в первый раз…
Юный
московский школьник…
ВЕЧНЫЙ, КАК МИР, ЭКСТАЗ!
… Зигфридом из-под душа
мальчик шагнул ко мне…
Кто он?
Сергей? . . Андрюша? . .
Где —
наяву? во сне? —
нежной горячей попкой,
ойкая, крутит он? . .
Юный Ахилл? . .
Патрокл? . .
Или он —
два в одном! —
словно
царевич критский —
маленький Андрогей? . .
… ойкая,
он двоился
в пламени двух свечей…
дёргаясь
так и этак,
задиком он вращал, —
бёдра сжимая крепко,
я пацана качал…
Выла
за стенкой вьюга…
и — не жалел я сил…
хуй мой,
обжатый туго,
в храме любви скользил…
О,
эта норка между
пышущих жаром "щёк" …
две
половинки нежных
бились о мой лобок…
Тени
крестообразно
дёргались на стене…
Было ему тринадцать**,
и —
двадцать девять мне, —
был ли уже декабрь,
или — январь ещё…
… жарко
вдавившись в задик —
между горячих "щёк"! —
кончил я…
О,
ПОД СЕНЬЮ
ВЕЧНОСТИ — СЛАДКИЙ МИГ!
Греческих академий
классика…
Ученик…
8.
Мальчик
смазливый — в роли
"мальчика" , — неофит —
хуем
проткнутый школьник…
… До-
христианский Крит —
остров в Эгейском море,
где
тысячи лет назад
считали, что опозорен
мальчик,
чей юный зад
не возжелал мужчина, —
горе для всей семьи…
нашедшим же
половину —
во славу
гомолюбви! —
на Крите
слагали песни
в те дальние времена…
жил мальчик
с мужчиной вместе,
как с мужем живёт жена.
В древности
знали твёрдо…
ЮНОСТЬ БИСЕКСУАЛЬНА…
… крепко
сжимая бёдра —
выебав
в жопу парня,
в нежные полусферы
пах я вдавил,
кайфуя —
храм
освящая спермой,
в попу струю тугую
выпустил я…
и время
остановило ход…
Кончил —
иссякло семя… —
встретили Новый год, —
руки
разжал я — мальчик
медленно соскользнул
с хуя…" ***
Куда,
обманщик?! —
… словно свечу задул
кто-то… и я —
проснулся…
рядом монтёр лежал,
по-геевски
повернувшись
задом ко мне… Я встал —
вылез
из-под тулупа,
оставив горячий зад,
который
во сне я… Глупо?
Но… я же не виноват,
что
этот монтёр так жарко
всю ночь напролёт вопил
о педиках…
сам накаркал…
уснули — и я спустил,
прижавшись
к очку монтёра…
Я педераст… А он?
Кто мы
теперь? Партнёры? . .
… Странноприимный дом,
пронизанный
вожделением,
покину я поутру —
кончится
извержением
ночь эта, — я уйду
(от этого обалдуя,
от этого сумасброда,
от этого буйнопомешанного,
пусть слушают этот пьяный бред
его друзья… Он не знает
основы основ всей философии,
а именно…
ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ,
он воображает, будто видит сучок
в глазу ближнего своего,
и при этом не замечает,
что
у него у самого
торчит в каждом глазу
по толстенному бревну. ****) ,
оставив
записку… ПАРНИ
СПАСИБО ЗА — что? — НОЧЛЕГ
Подумаю…
и — добавлю,
палкой взрыхляя снег…
С НОВЫМ
ВАС ГОДОМ! ПАВЕЛ, —
под
куполом голубым
я
на снегу оставлю
этот автограф им,
в жизни
не прочитавшим
ни одного сонета —
ни
одного! — и даже
не слышавшим о поэтах
Дмитриеве… Уайльде…
Уитмене… Кузмине…
Монтёр —
длинноногий парень —
проснётся… и обо мне
спросит…
"А где же Паша?"
Услышит в ответ… "Ушел…"
"Жалко…" —
невольно скажет…
и — поспешит за стол,
чтобы
опохмелиться…
Вот, собственно, весь сюжет
про то,
как пацан томится
в свои двадцать девять лет
и очень
"не любит" — очень! —
Серёжу и голубых…
над ними
взахлёб хохочет,
клеймит неустанно их,
а
в это же время где-то…
А ранее — остров Крит…
Солдаты…
Юнцы… Поэты…
Ах, как голова болит!
Нальёт
себе. Застаканит.
И снова… О чём рассказ?
О том,
как обычный парень —
нетрахнутый педераст —
в деревне,
от снега белой,
под городом Петербургом
томится
душой и телом…
мечется, словно вьюга,
между
своей ПРИРОДОЙ
и ПОЛОВОЙ МОРАЛЬЮ, —
не
для него свобода…
вечно провинциальный,
злится он,
что не может
сделать свой личный выбор,
и…
жарко клеймит Серёжу, —
ещё бы! ему обидно,
что парень —
Серёжа этот,
застигнутый им в сарае —
сумел
одолеть запреты…
Бедный монтёр! едва ли
осознаёт
он внятно,
что не в Серёже дело…
просто
ему приятно
порассуждать на тему…
и он
говорит… хохочет…
стучит кулаком… грозит…
Глупый
пацан… А впрочем,
кто ему объяснит?
5. ПОСТПОСТСКРИПТУМ
(варианты последней строфы)
1. Никем не проткнутый, в школе